– Нет, нет, ничего такого я припомнить не могу. Мне показалось, что все было как прежде… Ох, он действительно спросил, была ли у Кингсли с собой палка или что-то вроде трости. Но не объяснил, почему ему понадобилось это знать.

– А у мистера Блейна действительно была с собой палка?

– Нет, – поморщился О’Нил. – Он был не такой человек, чтобы затевать драку с первым встречным… Нет, мистер Питт, убийца искал именно его. И если кто-то пытается сказать, что это была борьба или какая-то честная драка, лицом к лицу, то он просто фантазирует. – Лицо О’Нила потемнело, он подался вперед. – И убийство было зверским, быстрым и беспощадным. Я видел тело. – Он побледнел. – Я должен был опознать труп. У него не было близких, кроме жены и тестя. И мне казалось, что мой долг – избавить их от этой тяжкой необходимости. На теле была рана от удара ножом в левую сторону груди, прямо в сердце… и… и гвозди в ладонях и ступнях. – Он покачал головой. – Нет, ни под каким видом это не было схваткой двух вооруженных людей. Он не смог бы себя защитить.

– А мистер Стаффорд не сказал вам, почему он обо всем этом расспрашивает?

– Нет… нет. Не говорил. Я задал ему этот вопрос, но он уклонился от ответа.

Питт тоже не мог понять, зачем Стаффорду понадобилось расспрашивать О’Нила. Может быть, его интерес был как-то связан с тем давним медицинским заключением, которое теперь вызвало у него сомнение? Надо будет разыскать Хамберта Ярдли и навести у него справки о той экспертизе.

– Скажите, как выглядел Кингсли Блейн, мистер О’Нил? – опять вернулся он к убитому. – Я не располагаю никакими данными о нем. Он был высокий, полный человек?

О’Нил, казалось, был слегка удивлен.

– Ну, он был повыше, чем я, но весь какой-то нескладный, если вы понимаете, что я имею в виду. – Он вопросительно взглянул на Питта. – Не силач, нет… как бы это сказать, не говоря худого о мертвом, да еще о друге… Нет, он был скорее мечтатель, понимаете? – О’Нил встал, довольно легко и изящно. – Не хотите взглянуть на фотографию? У нас в доме есть несколько штук.

– В самом деле, у вас они есть? – удивился Питт, хотя в этом не было ничего невероятного, ведь мужчины дружили.

– Да, разумеется, – быстро ответил О’Нил. – В конце концов, он, упокой Господь его душу, прожил здесь всю свою женатую жизнь. Правда, она длилась всего пару лет…

Питт удивился еще больше. Ему об этом ничего не было известно.

– Разве этот дом принадлежал Кингсли Блейну?

– О нет. – О’Нила явно позабавило подобное предположение. – Дом принадлежит моему тестю, мистеру Просперу Харримору. И, разумеется, мать Проспера, миссис Ада Харримор, тоже проживает здесь. – Он улыбнулся совершенно искренне и обезоруживающе. – Я женился на вдове Блейна. А вы об этом не знали?

– Нет, – сказал Питт, также вставая, – нет, не знал. А мистер Стаффорд говорил с кем-нибудь еще из вашей семьи?

– Нет… нет, совершенно ни о чем таком не говорил. Я вернулся уже к концу дня, в четыре часа, будучи в хорошем настроении после очень приятного ленча. Он прислал мне записку в клуб, что хочет повидаться, но я предпочел встретиться с ним здесь, а не в клубе. – О’Нил направился к двери и открыл ее. – Я не знал, о чем конкретно он желает поговорить, понял только, что это имеет отношение к Кингсли. Но мне не хотелось вести об этом речь в обществе посторонних людей или напоминать об этом друзьям, если они уже обо всем забыли.

– А других членов вашей семьи в это время не было дома? – Питт вышел в коридор. О’Нил последовал за ним.

– Нет, моя жена уезжала с визитами, ее бабушка отправилась на прогулку в карете, а у тестя были дела в Сити. Он имеет отношение к универсальной торговле.

Питт остановился, чтобы пропустить вперед О’Нила, который повел его по очень красивому холлу, отделанному черно-белым камнем в шахматном порядке, в сторону величественной лестницы, ведущей к просторной галерее наверху.

– Я был бы премного обязан, если бы вы показали мне фотографию мистера Блейна, – сказал Питт. Он не знал, что может сообщить ему снимок, но хотелось знать, как выглядел Кингсли Блейн, получить хоть малейшее представление о человеке, который оказался в центре трагедии, разыгравшейся пять лет назад и получившей такое неожиданное продолжение, несмотря на то что сам Блейн мертв, а Аарон Годмен повешен как его убийца.

– Ну хорошо, – жизнерадостно произнес О’Нил; по-видимому, он снова обрел благодушное настроение. – Я с удовольствием покажу вам фотографию.

Он открыл еще одну дверь и ввел Питта в другую комнату, побольше той, где они разговаривали. Здесь было теплее, потому что в камине потрескивал огонь, вздымая к дымоходу языки пламени. На мягком стуле сидела молодая женщина со светло-каштановыми волосами и необыкновенно высокими скулами, а около нее – темноволосый, кудрявый ребенок лет двух. Другому ребенку – это была девочка – исполнилось, наверное, четыре. Она сидела на ковре перед матерью и держала в руках тонкую, ярко раскрашенную книжку. Внешность у нее была совсем иная: серебристо-белокурые волосы и серьезные голубые глаза.