Солнце, конечно, появлялось, но почти ежедневно шли сильные ливни, и небо моментально становилось черным, будто кто-то поворачивал выключатель. В самом скором времени Морде и Брауну придется задуматься о подготовке к приближающемуся сезону дождей. Самую большую опасность представляли внезапные ливневые паводки, то есть возникающие буквально за считанные секунды десятиметровые волны, которые стремительно прокатывались по реке, сметая все на своем пути. На этих волнах со скоростью пули вниз по течению неслись еще более крупные обломки деревьев, смытые с берегов кусты и прочий мусор. Из-за непрекращающихся дождей мужчины были вынуждены ходить в постоянно мокрой и пропахшей плесенью одежде. Они перестали пытаться высушить даже ботинки. У обоих отросли длинные бороды, и днем они жутко страдали от жары. «Если это тропики, – написал Морде, – то лучше бы нам было поехать на Аляску».

Некоторые дни, казалось, не закончатся никогда. 24 мая, когда с момента посещения последней деревни индейцев тавахка прошла почти неделя, Морде почувствовал нарастающее ощущение оторванности от всего мира. Ему казалось, что воздух джунглей сводит его с ума, потому что временами он никак не мог избавиться от навязчивых мыслей о боге-обезьяне. Однажды он пошел на охоту и подстрелил на мясо гондурасского ревуна (одного из потомков расы «волосатых людей»), но когда мужчины начали грузить добычу в лодку, Морде, по его признанию, охватило чувство вины и стыда. Что-то в лице убитой обезьяны наводило его на мысли о погибшем родственнике, а глаза ее, которые никак не хотели закрываться, казалось, «смотрели прямо в душу». В результате он опустил мохнатое тело обезьяны в речные воды.

* * *

Время от временипутешественники думали о своем скрытном спутнике Берке. За что он убил того человека? Сможет ли он сделать такое еще раз? Но ему никто никаких вопросов не задавал. Чем дальше они уходили в джунгли, тем правильнее казалось им решение взять Берка с собой. «Мы набирались смелости, когда видели, как он босиком уходит в кишащий змеями зеленый ад, – размышлял Морде в одной из дневниковых записей. – Конечно, у нас не хватало отваги поступать так же, но, по крайней мере, мы учились не бояться джунглей».

В какие-то моменты им казалось, что джунгли осознанно вставляют им палки в колеса. В одну ночь на лагерь напала целая колония огненных муравьев, как-то днем группа из дюжины обезьян, прыгая по нависающим над рекой деревьям, забросала ветками проплывающую под ними лодку. В другой раз, когда мужчины отправились на разведку в густые заросли, на них напало стадо из нескольких сотен диких свиней, известных под названием «вари».

Исследователь Езекия Баттерворт, примерно в тот же период времени путешествовавший по Никарагуа, как-то заметил, что приближающиеся «вари» выдают себя «бешеным зубовным скрежетом», а в процессе движения «раскачиваются туда-сюда, будто подвешенные на тросах». Эти свиньи перемещаются с места на место большими группами, чтобы защититься от ягуаров, а при первых признаках опасности бросаются в атаку.

В один из дней мужчинам удалось убить шесть «вари». Распространившийся в раскаленном воздухе запах крови, по словам Морде, «терзал душу».

«Мы устали, мы голодны, мы с ног до головы покрыты ссадинами и синяками», – написал Морде по завершении одного особенно тяжелого дня. К этому моменту у них уже не осталось ни виски, ни табака, и по вечерам путешественники взялись курить сырые табачные листья: «Для поднятия духа мы стали разговаривать о клубничных пирожных и мороженом».

В скором времени Исидарио и Хулио начали поговаривать о возвращении в деревню. Экспедиция почти достигла границы так называемого запретного региона. Путешественники свернули с Патуки на один из ее небольших притоков, холодную горную реку Куйямель, несущую свои воды через глубокие каньоны с вздымающимися высоко в небо отвесными стенами.