– Давай после игры посмотрим кино, – предложил Дрю и, внезапно вспомнив о присутствии Сары, добавил, чтобы не показаться невежливым: – Или где-нибудь потусуемся.

– В пятницу Келли Маллиган устраивает вечеринку в своем пляжном домике, – объявила Сара.

– Значит, у вас уже есть планы на этот вечер? – Дрю был явно разочарован.

Я виновато пожала плечами, хотя впервые слышала о вечеринке. И вообще, я пока не успела привыкнуть к мысли о том, что вечер пятницытеперь мой. Когда Сара узнала, что выходные мы будем проводить вместе, ее страхи по поводу моего возвращения домой сразу рассеялись. Более того, ее посетило откровение, что сейчас она просто обязана возместить мне все лишения, которые я столько лет терпела. Теперь по выходным мы должны были жить по ее расписанию, что было для меня уже перебором.

– Мы с Келли в одном компьютерном классе, и сегодня утром она нас обеих пригласила. Возможно, останемся у нее ночевать, – сообщила Сара, еще больше меня удивив.

Мало того что у меня действительноимеются свои планы на выходные, так и ночевать я буду не у подруги, а у подруги подруги. Однако при мысли о вечеринке меня вдруг охватило привычное волнение, причем скорее даже не волнение, а жуткая паника.

– На прошлой неделе, после баскетбольного матча, она что-то такое говорила. Но я тогда не сразу врубился. Она что, действительно оставляет гостей ночевать?

– Ну, не знаю, не знаю, – ответила Сара, которая явно не ожидала услышать такое и теперь была откровенно встревожена.

– Дрю, а ты хочешь пойти на вечеринку? – ухмыльнувшись, спросила я, за что получила от Сары пинок ногой под столом.

– Спрошу у Келли, не передумала ли она. Следующий урок у нас как раз совместный.

– Здорово, – с наигранным энтузиазмом произнесла Сара, но Дрю, похоже, не заметил ее натянутого тона.

Прозвенел звонок, и Дрю проводил нас до дверей класса.

– Я еще увижу тебя до начала игры? – поинтересовался он.

– Да, – ответила я легкой улыбкой.

Тогда Дрю обнял меня за талию и привлек к себе. Кругом было полно народу, но я не стала его отталкивать. Он прижался к моему рту теплыми губами, и поцелуй оказался непривычно долгим. Правда, сердце мое так и не дрогнуло, но внизу живота разлилось приятное тепло, а голова слегка закружилась. И я решила, что можно прожить и без особых порывов, особенно если учесть, что его поцелуи не оставили меня совсем уж равнодушной.

– Пока, – улыбнулся он мне краешками губ и ушел.

– Готова? – одернула меня Сара, у которой от этой сцены глаза полезли на лоб.

– И не надо на меня так смотреть!

– Ты что творишь?! – возмущенно спросила она.

– Не понимаю, о чем ты. Разве нам нельзя встречатьсяс парнями?

– Я только что битый час просидела с тобой в женском туалете…

– Сара, не начинай. К немуэто не имеет никакого отношения. Мне нравится Дрю, – заявила я, а когда Сара в ответ лишь изумленно подняла брови, добавила: – Брось, он действительномне нравится.

– Прекрасно, возможно, он тебе и нравится, – согласилась Сара. – Но мне все равно это кажется неправильным. Меня не интересует, что такого потрясающего ты нашла в Дрю, но…

– Ладно, можешь не продолжать, – огрызнулась я. – И перестань напоминать мне о нем. Он решил уехать, а мне надо жить дальше.

– Вот так, что ли? – язвительно спросила Сара. – Только смотри не наделай глупостей! И целоваться с другим – это не выход.

Я ничего не сказала, только бросила на нее снисходительный взгляд и отправилась в художественный класс.

Но там мне пришлось даже тяжелее, чем на уроке анатомии. Мисс Майер попросила нас нарисовать картину, отражающую человеческие эмоции. Словом, предложила нам выразить свои переживания через произведение искусства. И меня тут же захлестнули самые различные чувства, в которых я, однако, решила не копаться. С непонятным волнением в груди я взяла холст и принялась выбирать краски.

– Не знаешь, на чем остановиться? Или просто боишься обнажить свою душу? – спросила меня мисс Майер и попала в самую точку. Она посмотрела на меня и задумчиво добавила: – Не стоит так мучиться. И если дашь выход своим переживаниям, то сможешь создать что-нибудь грандиозное. Искусство не залечит твоих душевных ран, но поможет все заново осмыслить. – Она ласково положила мне руку на плечо. – Ты скучаешь по нему, это нормально.

Я сглотнула комок в горле и плотно сжала губы. Выбрав красную и оранжевую краски, вернулась к мольберту, чтобы начать процесс осмысления.

И все две недели, что я трудилась над картиной, я бередила свою рану, выплескивая боль на холст. Но ни разу не изменила себе. Каждый мазок отражал мое внутреннее состояние. Процесс высасывал из меня все силы, однако его результат оказался целительным. Я, словно в тумане, наносила краску, расцвечивая холст всеми оттенками своей боли. Наконец я закончила, а когда все убрала и вымыла кисти, то снова загнала оставшиеся чувства глубоко внутрь. Я шла по школьным коридорам, и уже ничто не напоминало мне о пережитом – разве только невнятное бормотание сердца, которое ныло с той самой минуты, как он уехал.