— Ну, так это же совсем меняет дело! — саркастично развел руками Виктор. — Очень сужает круг поисков! Я уже боюсь спрашивать, в каком месте это произошло.

— На севере.

— Неужто? — едко подхватил ученый. — Конкретнее ты, конечно, не вспомнишь.

— Нет.

Виктор фыркнул прямо в рюмку. Взвился фонтанчик розовых брызг. Он поперхнулся, закашлялся. Прочистив горло и утерев выступившие слезы, Виктор сказал:

— Ладно. Хорошо. Допустим. Рассказывай дальше.

— Однажды мы держали осаду Кочмы, — продолжил Ян. — Деревня недалеко от Выгжела. Меня подбили. Оставили в тайге…

…он не знал, сколько прошло времени с того момента, как утихли последние залпы. Лишь сквозь забытье иногда прорывался удаляющийся стрекот вертолетов. Будто снежные осы, они величаво плыли над могучими вершинами сосен, взрезая иззубренными лопастями сизую шкуру зимнего неба.

Они уходили дальше на север. Тащили добычу в цитадель.

Солдаты — расходный материал. Сегодня он выполнил свою миссию.

Ночь сомкнулись над ним, будто черный кокон. В мире больше не осталось красок: зима выпила их. Теперь его кровь — единственное яркое пятно в унылой пустыне одиночества и безысходной тоски. Ярко-красные капли крови на грязно-сером снегу.

Потом время просто перестало существовать. Разделилось на кусочки, вспышки, проникающие из реальности в его воспаленное сознание.

Балансируя на зыбкой грани реальности и бреда, ему казалось, что где-то рядом оседает наст под тяжестью исполинских шагов. Слышались мучительные шорохи, словно чье-то тело тащили по вмерзшей в землю хвое. Над ухом прозвучало голодное урчание, ноздри наполнил резкий запах аммиака, от которого сознание плыло, проваливалось в небытие…

Когда он очнулся снова, чьи-то заботливые руки подносили кружку к пересохшим губам. Он чувствовал влагу. Глотал, захлебываясь и кашляя. Вода стекала по горлу, но болевые спазмы выталкивали ее обратно.

— Ничего. Это ничего, — ласково говорил знакомый голос.

Теплые женские ладони заботливо вытирали рот. Он пробовал разлепить склеенные ресницы, но веки не слушались. Вместо этого левую половину лица пронзала боль. Он сжал кулаки, потому что его учили: кричать нельзя. Ласковый голос продолжал журчать в уши, но он не понимал слов. Все это было безразлично: боль ходила в теле стылыми волнами.

Сколько времени он провел в бессознательном состоянии? Нанна (а это была она) сказала, что не меньше недели. И когда он окончательно пришел в себя и впервые, без ее помощи, смог вставать и есть — она рассказала ему, как подобрала его в тайге. Раненого и брошенного. И если бы она пришла на несколько минут позже… что ж, он знал, что бывает с теми, кому не посчастливилось столкнуться с болотниками.

— Тебя сильно контузило, — грустно сказала ему тогда ведьма. — Но еще бы немного, и тебя постигла бы моя учесть.