Я стал прислушиваться к себе. Я был тогда еще молод. Я уже знал, что я вижу насквозь людей и дела их. Я хотел научиться мудрости. Мудрость не давалась мне — я не мог поймать птицу. Я пошел в дальний монастырь в горах, около холодного моря, в монастырь древней веры моих предков, пришедших на Острова с Большой Суши, называемый Дацан, и там молился о том, чтобы поймать птицу. Я молился долго и зажигал лампады в Дацане, и мазал душистым маслом пятки меднозеленому Будде и выпуклые ноздри — гладкой нефритовой Зеленой Таре, влюбленной глядевшей на него из темноты. Я смотрел на эту влюбленную пару, наблюдал их. Я понял: если ты владеешь Чувством, оно тебе не страшно, но тогда ты уже не чувствуешь. Ты перестаешь чувствовать. Для того, чтобы наслаждаться Чувством, надо отдаться ему, так, как женщина отдается мужчине. И я попытался влезть в женскую шкуру. Я представил себя женщиной. Мысленно я отдавался мужчине, страдал, плакал, терял сознанье от восторга, терял разум от боли, воображая себя в родах. Я прошел тот путь Дао, которым прошла моя бедная жена. Я вкусил сполна ее карму. И великое знанье Чувства открылось мне, как врата Дацана. Я понял, что спасенье одного, единого, маленького человека — в том, что ему надо научиться жить не только своим возлюбленным Чувством, но — чувствами других. Прожить тысячу жизней. Перевоплощаться. При жизни — влезать в шкуры волков, лосей и лис; бедных приблудных собак; синичек и снегирей, клюющих зимою зерно из кормушек; женщин и мужчин, страдающих каждый по-своему. И чужие страданья и чужие радости приучат тебя глядеть спокойней, мудрее на свои. А еще — ты будешь слышать, как звучит чужое горе; будешь знать, как безудержна и велика чужая радость. И тебе счастье будет. Твое единственное счастье умножится многократно. За это заплатишь ты чувствованьем многажды чужого страданья. За все надо платить. Империя чувств — огромна, огненна. И мощен ее огненный Император. Никто не знает его имени. Каждый из нас может нацепить его корону. Каждому дозволено взойти на трон. Да по пути человек спотыкается, валится в пропасть безумья. Империя чувств так устроена, что безумье очень рядом. Слишком близко. Безумье подстерегает нас. Выживет сильнейший. Открытый чужим ветрам. Научившийся писать свои иероглифы чужой кровью.