Кейт пожала плечами, с трудом сдерживая улыбку.

Ремни были довольно длинными, и Финн, изловчившись, напряг мышцы и сел на кровати. И сразу же перед его глазами поплыли яркие звездочки, а боль в голове стала нестерпимой. Он подождал немного, пока она утихнет.

— Что вы собираетесь делать, мадемуазель Анархистка, пока я буду лежать здесь связанным?

Кейт взглянула на него с таким выражением, как будто перед ней находился сумасшедший или по крайней мере тупой человек.

— Разумеется, я попытаюсь вернуть свои деньги.

Финн больше не подозревал Кейт в сговоре с анархистами. Из разговоров в заброшенной бондарне он понял, что она не является их пособницей. Тем не менее у него оставались кое-какие сомнения. Его смущало то, что Кейт принесла деньги в логово «Тигров».

— Что происходит, Кейт?

Кейт с улыбкой покачала головой.

— В народе говорят, меньше знаешь, крепче спишь, Финн.

— Порой ты бываешь очень наивна, Кейт. Но я думаю, что это всего лишь игра.

Она с выражением досады на лице встала и отошла к багажу. Финн заметил на полу свою седельную сумку, ту, в которой лежали оружие, шпионское снаряжение и запас патронов.

— Я вижу, что эта крыса Де Рике к тому же еще и ворует.

— На твоем месте я не была бы с ним так сурова. Он спас тебе жизнь, принес твой багаж, а сейчас ушел в конюшню, чтобы позаботиться о твоей лошади. — Кейт открыла баночку с каким-то лекарственным средством и налила несколько капель в тазик с водой. — В бреду ты много говорил о своем гнедом скакуне.

— Сержант Макгрегор отважный боевой конь, настоящий герой.

— Значит, ты называешь верховую лошадь Сержантом, забавно, — усмехнулась Кейт.

Она намочила чистую тряпочку в тазике и провела ею по старому шраму Финна, тянувшемуся от ключицы до грудной клетки и терявшемуся под волосяным покровом. Кейт приоткрыла рот от усердия и высунула кончик розового языка.

Финн наморщил нос.

— Запах антисептика вызывает в моей памяти неприятные воспоминания. Я провел четыре недели в полевом госпитале под Кандагаром.

Финн умолчал о том, что физические раны причиняли ему куда меньше страданий, чем душевные. Кейт присела на край матраса, и пружины кровати заскрипели.

— Сегодня ты действовал очень отважно, — сказала она, мягко и даже застенчиво глядя на Финна.

У него вдруг пересохло в горле.

— Стрелять в других — это ты называешь отвагой? — хрипловатым голосом произнес он и, пожав плечами, продолжал. — Впрочем, таков закон: или ты убиваешь, или убивают тебя. Я рад, что остался жив.

Кейт поднесла стакан к его губам.

— Выпей вот это.

Финн крепко сжал губы.

— Это всего лишь вино, — заверила его Кейт.

— В нем нет опия?

— В нем нет никаких одурманивающих веществ.

Финн сделал глоток кларета.

— А, медовая кровь винограда, дарующая нам благословение снов.

— Это из Шекспира?

— Нет, из Аттикуса Адамса, неустрашимого частного сыщика.

Финн залпом осушил стакан и, когда он опустел, вздохнул.

— Могу предположить, что это одно из твоих многочисленных вымышленных имен. — Кейт окинула взглядом его нагое тело. Во время разговора ей было трудно отвлечься от его вставшего члена. — Скажи, кто ты здесь, на континенте, агент Ганн или Хью Керзон?

Она провела влажной тряпочкой по его ссадинам и порезу, и Финн, вздрогнув, тихо застонал, несмотря на то что выпитое вино притупляло болевые ощущения.

— Для тебя я — Финн, а для французских властей — Хью Керзон. А-а! — Он заскрипел зубами. — Я вижу, ты хочешь замучить меня.

— Балерины хорошо знают, что такое боль и ушибы. — Кейт обмакнула кончик пальца в баночку с мазью. — Втирания согреют кожу и восстановят нормальное кровообращение.

Она стала мягко массировать кончиками пальцев ушибленные места, и тупая боль, которую ощущал Финн, стала понемногу утихать.

— Меня восхищает то, что ты не пытаешься прикрыть мою наготу.

— Неужели твой «Веселый Роджер» замерз? — игриво спросила она.

Финн ничего не ответил. От каждого прикосновения Кейт он стонал или втягивал в себя воздух сквозь стиснутые зубы.

— О Боже, неужели у тебя болит все тело?

Она положила ладонь ему на плоский живот, ниже линии ребер, а затем стала массировать его. Внезапно его охватило непреодолимое желание ощутить ее руку на пенисе.

— Я дам тебе знать, когда ты доберешься до того места, которое не болит.

Помассировав зеленоватый синяк на его животе, Кейт спустилась ниже. Финн сделал судорожный вдох, когда ее ноготки стали легонько царапать низ его живота.

— Может быть, здесь не болит?

Его мышцы свела судорога. Заметив это, Кейт быстро убрала руку.

— О, прости, я найду другое место на твоем теле для экспериментов.

Тугие ремни не слишком влияли на состояние Финна. Учащенное сердцебиение вызывали скорее манипуляции Кейт, нежели то, что он был крепко связан. Ради наслаждения, которое ему доставляла эта игра, Финн вытерпел бы и большие неудобства.

Кейт приподняла бровь.

— А какие ощущения доставляет тебе нижняя часть тела?

— Она почти не пострадала, там мало синяков.

— В таком случае, думаю, в массаже этой части нет никакой необходимости.

Чувствуя сильнейшее возбуждение, Финн дернулся, но ремни сковывали его движения.