Он вдохнул у порога
Слезный вопленый гул —
И с накидки убогой
Снега отряхнул.
И прошел во жилище,
Где пахло кутьей,
Человей — над пищей —
Дух носился, живой.

Марфа — бух на колени!

Жмется мокрой щекой:
— О, вонми же моленьям,
Пронзись нашей тоской!
Брата бедное тело,
Все живое насквозь —
Умирать не хотело,
Да вот, видно, пришлось!..

А Мария не стонет,

Входит в кухню — босой,
Только голову клонит
Да с чугунной косой,
Только тьму прожигает
Да лучинами глаз:
Люди все умирают —
Вот и весь земной сказ!..

— Что вы, Марфа, Мария?..

О, не плачьте, прошу…
Сквозь бураны косые
Я его воскрешу.
Сколько дней он во гробе —
Знать зачем это мне?
Мы стопами — в сугробе,
Мы душою — в огне.

И пошли на кладбище.

И во ржавых снегах
Вышел Лазарь к ним в нищих,
В золотых пеленах.
Марфа руки прижала
Ко кричащему рту!
А Мария дрожала,
Смотря в пустоту.

А Христос улыбался —

Пальцы вроде свечей!
Свет над Ним воздымался:
Копья синих лучей,
Золотые разводы,
Стрелы и веера…
Смерть — да это же — рода:
Вместо завтра — вчера…

И внезапно покрылся

Испариной лоб…
И Христос опустился
На колени в сугроб,
И Мария и Марфа
Метнулись: помочь!..

И фонарное масло

Плыло в горькую ночь.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ ПЕРВОЕ