– Почему ж не стоит? Ты обещаешь помощь, но чью? Богов или демонов?

– Не все ли равно? Главное, чтоб стрела попала в цель, и столь уж важно, из какого лука ее выпустили?

На черты Мантия Кроата набежала тень.

– Король обвинил меня в богохульстве, но ты - истинный богохульник, старик, если путаешь богов с демонами! Я не боюсь ни тех, ни других, но не хочу иметь с ними дела! Я - офирский нобиль, и все, чего желаю, сделаю сам!

Высокомерно вскинув голову, он шагнул к двери и скрылся за резной створкой.

– Слишком боязлив и подозрителен, - пробормотал кхитаец, с неодобрением покачивая головой. - И слишком любопытен!

– Я не любопытен, - вымолвил Алонзель, пожирая взглядом огромный рубин. - И потому я готов купить это… - Тонкие пальцы аргосца коснулись сверкающих граней. - Я хорошо заплачу! А потом ты расскажешь о помощи своих демонов или богов… Была бы помощь, а чья, мне все равно!

– Я могу заплатить столь же щедро, как ты! - раздался резкий голос Каборры. - Зингарское золото ничем не хуже аргосского, а что касается демонов да богов, то и я не щепетилен; чей бы промысел не открыл нужную дверь, я в нее войду!

– После меня, - сказал Алонзель. - Я буду первым!

Хищное лицо зингарца отвердело.

– Первым будешь на Серых Равнинах! - рявкнул он, потянувшись к поясу; в следущее мгновенье в его руке блеснул тонкий длинный клинок. Алонзель вздрогнул, побледнел и начал пятиться к дверям, не спуская глаз с блестящего лезвия кинжала. Едва не споткнувшись, он вслепую нашарил порог и выскочил в коридор.

– Иди, иди, - напутствовал его Каборра, вкладывая клинок в ножны и поворачиваясь к невозмутимому Минь Сао. - Один - глуп, другой - подозрителен, а третий - труслив… Похоже, выбор у тебя не слишком велик, кхитаец? Но теперь тебе придется иметь дело с настоящим мужчиной. Ты понял? С рыцарем и мужчиной, который неглуп, не слишком опасается гнева богов и уж во всяком случае не труслив.

Минь Сао поднял на зингарского посла спокойный взгляд.

– Ты хочешь купить у меня этот камень, средоточие яшмовых совершенств?

– Купить или отнять, все равно, - отрезал Каборра. Конечно, он предпочел бы отнять, но мастер кхиу-та мнился ему слишком опасным противником. Весил он вдвое меньше Каборры и был вдвое старше, но кто мог оценить его скрытую мощь, его умение и хитрость? И этот кристалл, выросший за пару мгновений… Такое под силу только магам или истинному талисману…

– Я думаю, лучше купить, - усмехнулся Минь Сао, словно прочитав мысли зингарского рыцаря. - Сколько ты дашь, о богатейший из князей?

– Все, что у меня тут есть. А если мало, могу послать в Кордаву за добавкой!

– Пошли, Ка-Бо-Ра, пошли. Обязательно пошли!

– Но ты же не знаешь, сколько кошелей с монетами в моем ларце!

– Я знаю только, что их недостаточно.

– Хорошо, я пошлю за деньгами сегодня же. Тебя это устроит?

– Вполне, - пожал плечами кхитаец, вкладывая камень в руку Каборры. - Но поедешь ты сам и привезешь камень в Кордаву. Вот твоя плата, и другая мне не нужна.

Зингарец застыл с раскрытым ртом.

– Но почему? - прохрипел он наконец. - Почему?

– Мудрый нуждается не в золоте, а в исполнении задуманного, - Минь Сао сложил ладони перед грудью, и на губах его мелькнула улыбка. - Путь далек и опасен, мой яшмовый князь… Вдруг ты в самом деле держишь в руках талисман? Тогда я предпочел бы, чтоб он находился подальше от аквилонской столицы. Уезжай! Уезжай тайно, сегодняшней ночью.

– А твоя помощь?

– Я уже помог тебе. Что может быть лучше мудрого совета?

***

Король, отвернувшись от Паллантида, разглядывал сверкавшие над камином клинки. Аргосские и зингарские были тонкими, узкими и прямыми, туранские - слегка изогнутыми, иранистанские - кривыми, как серп полумесяца, стигийские - короткими, обоюдоострыми, шириной в ладонь, ванахеймские - слишком тяжелыми и грубыми, изготовленными без должного тщания. Всем им он предпочитал аквилонский меч - длинный, в меру широкий, с двуручной рукоятью и остроконечным концом; надежное оружие, пригодное и для пешего сражения, и для конного боя. Такой клинок, только небольшой, и сделали Конну… и доспехи, как у настоящего аквилонского воина… отличная работа, только щит великоват…

Протянув руку, Конан прикоснулся к холодной стали клинка, приласкал другой, третий, потом поднял глаза на стоявшего рядом Паллантида.

– Пусть завтра твои люди отвезут к шемиту четырех послов, - негромко сказал он. - Алонзеля, Каборру и Кроата - после полудня, а кхитайца - ближе к вечеру. Шемит потолкует с ними.

– Я вижу, государь, ты преисполнился доверия к нему. Он в самом деле столь искусен?

– Он не корчит из себя колдуна, не требует денег вперед и совсем не похож на ту мразь, что ты пригнал сюда вчерашним вечером. Клянусь бородой Крома! Если кому и под силу вернуть талисман, так только этому толстозадому обжоре!

– А что делать с теми ублюдками, коих я свез со всей Тарантии?

– Пусть сидят в темнице у мастера Хриса. Безобидных можно отпустить через день-другой, а остальным - выжечь на лбу позорное клеймо и выгнать голыми за городские ворота. Больше я не желаю слышать о них!