То же самое было у меня и с другими женщинами. Правда, вышла ошибка с Лилиан. Она влюбилась в меня, и это стало моим проклятием. Я слишком поздно это заметил, и мы не смогли прийти к соглашению.

В результате мне потребовалось много времени, чтобы от нее избавиться. Ты в то время была беременна Малин, ты была богиней, а я – отвратительным чертом.

Теперь мы подходим к главному вопросу: зачем мне надо было тебе мстить? Ты честная, верная и милая – о такой женщине я мог только мечтать.Я ничего не знал о любви, когда мы с тобой встретились. Если бы я знал, то сбежал бы от тебя сразу. Собственно говоря, я не желал того изнуряющего подчинения, которое превращает человека, мужчину, в раба. «Свобода» обернулась твоей неограниченной властью надо мной. Когда ты дулась на меня за завтраком, мой день превращался в ад. Если же ты радовалась, то я пьянел от своего торжества. Всякий раз, когда ты раздражалась и ругала меня, я это вполне заслуживал. Я до сих пор боюсь твоей власти надо мной. Но я не смогу жить без тебя. У меня слабая позиция, ибо это я развратничал, лгал и изменял. Но я смею надеяться, что все может быть и по-другому, если ты – хоть однажды – постараешься меня выслушать. Ты очень гордый человек, но ты так воспитана, и в этом я тебя не упрекаю. Понять меня – всегда было ниже твоего достоинства. Или я ошибаюсь?»

Письмо не было подписано. Интересно почему? Однако она улыбнулась, вспомнив, как отправила телеграмму в Рим:

«Мы встретимся на нашем старом месте на Троицу».

Потом она вспомнила, что подумала, получив письмо Рикарда: он требовал к себе избыточного внимания. Для того чтобы не потеряться в жизни, ему нужно было безусловное право выбирать то, что нравится, и отбрасывать все остальное. В этом была его слабость, его главная беда.

То, что он написал, было несоединимо с любовью, с зависимостью, без которой не бывает пожизненного единения.

Анна вспомнила возмущение Марии, когда та была еще подростком. Она залилась краской стыда и гнева, когда кричала своему отцу:

– Ты дурак, похотливый козел, ты стараешься всей своей жизнью убедить себя в своей неотразимости! В школе есть парни, такие, как ты, но девчонки, за которыми они ухаживают, смеются над ними. Я никогда не могла понять, как мама с тобой живет.

Мария не вышла замуж – так же как и Малин. Они жили как во все времена жили мужчины: сменяющие друг друга влюбленности, короткие связи. Но зато дети, которых они родили, избежали дьявольского треугольника: папа, мама, дети.

Анна с самого начала почувствовала, что у Рикарда нелады с самооценкой. Из-за властной матери? Из-за слабости отца? Но она была тогда молода и не захотела в этом разбираться. Излишнее понимание опасно, этому научила ее жизнь матери. Юханна всегда все понимала, и поэтому ей приходилось многое терпеть.

Анна вдруг вспомнила другую ссору – она случилась много позднее. Воспоминание было невероятно отчетливым. Анна явственно увидела вечернее заходящее солнце, светившее в окно гостиной. В косых лучах плясали пылинки. Рикард, как привык, назвал ее мамой, хотя в тот момент они были вдвоем. Она крикнула в ответ:

– Я не твоя мама, никогда ею не была и не собираюсь быть!

Она видела, что ему тяжело это слушать, но он взял себя в руки и сказал:

– Естественно, нет. Это просто оборот речи, глупая привычка.

Анна уже тогда поняла, что это не была глупая привычка и не оборот речи. Но тогда она не смогла высказать это вслух.

– Прости, я не хотела тебя обидеть, – сказала она, и инцидент был скоро забыт.

Но Анна живо представила себе лицо свекрови, красивое и надменное, и одновременно представила себе маленького мальчика, который тщетно ждал от нее нежности. Анна подумала: «Именно поэтому он так злится на меня – он мстит своей матери».

Она сделала новую запись. Ей понравилась новая мысль, но потом она засомневалась, поставила на полях вопросительный знак, подумала и записала:«Рикард всегда очень предупредителен с матерью, оберегает ее от любой критики, но о своем умершем отце он отзывается с нескрываемым презрением: «Он был шутом».

Она услышала, как поворачивается ключ в замке.

– Я принес свежую камбалу! – крикнул Рикард из прихожей.

– Чудесно, я сейчас иду.

– Я пока приготовлю чего-нибудь выпить.

Они подняли бокалы, и он немного напыщенно предложил тост за их нынешнюю хорошую жизнь. Потом он взял в руки толстую серую папку записок о Ханне, полистал ее. Анна сказала:

– Почитай, пока я буду чистить картошку.

Вернувшись в кухню, Рикард сказал:

– У тебя получилась книга, Анна. Чертовски сильная книга.

Она зарделась от радости:

– Она получается слишком ностальгической, ты не находишь?– Нет. Впрочем, в ностальгии нет ничего плохого.

Он всегда помогал ей в работе. Помогал с самого начала. Именно ему принадлежала идея о том, что Анна должна написать популярную историю своих бед.

– Это куда более завидная участь, чем протирать штаны на факультете.

Она хотела многого добиться в жизни.

– Ты думаешь, я с этим справлюсь?

– Мы справимся, – уверил он ее.