Клейтон не ответил на этот вопрос. Мог ли он вообще оставить в покое фабрику в обмен на Оливию? Он бы отказался от всего на свете, чтобы вызволить ее из тюрьмы Голова, но это…

Оливия по-прежнему находилась в другом конце комнаты, но он, Клейтон, хотел, чтобы она была с ним рядом. И если он на ней женится, то всегда будет держать рядом с собой. Это решение показалось ему таким же естественным, как дыхание. Правда, оно сейчас почему-то стало неровным, прерывистым…

– Клейтон, смотри! Катя!..

Отчаянный вопль Оливии привел его в чувство, и он успел подхватить княгиню, уже начавшую оседать на пол; ее лицо было бледным, а глаза – безжизненными.

Все еще было неясно, как много известно Кате. Клейтон же знал, что она революционерка; Оливия рассказала ему об этом, как только они сели в сани. Он начал было задавать вопросы, но Оливия остановила его выразительным взглядом. Но теперь уже откладывать допрос было невозможно.

Клейтон в точности не знал, что сделал Голов, и потому старался быть максимально осторожным. Он прислонил княгиню к стене, продолжая ее поддерживать, и положил ей руку на плечо.

– Катя! Ты меня слышишь?!

Она вздрогнула и высвободилась из его рук.

– Кто он?

– О ком ты говоришь?

Она сжала кулаки.

– Мой муж. Кто он?

Клейтон вопросительно взглянул на Оливию.

– Голов сказал, что Сергей, которого она знала, не был настоящим Сергеем.

«Так вот что привело ее в такое состояние…» – подумал Клейтон. Он вспомнил, как Катя однажды помогла жителям небольшой деревни в Южной Сибири отбить нападение мародеров. При этом в распоряжении оборонявшихся были только сельскохозяйственные орудия, горящий коровий навоз и пистолет. Деревенька впоследствии была названа ее именем.

Невольно вздохнув – черт, может быть, ему действительно пора начать сочинять стихи, – Клейтон пробормотал:

– Я ничего об этом не знал. – Однако теперь он понял, почему министерство иностранных дел проявляло такую настойчивость и поспешность при организации вывоза Сергея из России, когда ситуация тут осложнилась.

– А я знал, – сказал Йен. Он вытащил палец из чашки с водой и потрогал волдырь на нем.

– Что?! – одновременно воскликнули Клейтон, Катя и Оливия.

– Использовать самозванца – это была моя идея.

– Так кто же он? – спросила Катя.

– Понятия не имею. – Йен пожал плечами. – Я только подал Глейвзу блестящую идею, подсказал, как приблизить одного из наших агентов к человеку, который никому не доверял. Подробности же мне неизвестны.

Интересно, с каких пор Йен начал давать советы министерству иностранных дел?

Катя опустилась на пол и уткнулась лицом в колени.

Оливия подошла к ней – само воплощение сочувствия.

– Ты, Клейтон, говорил, что знаешь, где он, – пробормотала Катя.

– Да, знаю. В небольшом городке Ланфир – это на южном побережье Уэльса.

Глаза Кати сверкнули. Создавалось впечатление, что правда дала ей силы жить дальше.

– А теперь задавайте свои вопросы о Васине, – пробурчала она.

– Кто остальные ваши агенты? – тут же спросила Оливия.

– Один из них, насколько мне известно, – служка у митрополита Станислава.

Клейтон кивнул:

– Да, все указывает на это.

– Митрополита решено было опозорить. А что сделали с этими девушками… – Катя тяжело вздохнула. – Суть плана заключалась в том, чтобы покрыть позором все правящие силы России. Церковь. Царскую семью. Армию. А к тому времени, как на сцену выйдет последний агент… – Катя ненадолго закрыла глаза и сделала паузу. – В общем, царская семья будет убита, и не останется явного претендента на власть. Это место рассчитывал занять Васин, чтобы воплотить в жизнь свои идеи равенства и демократии. Но теперь не будет ничего, кроме хаоса.

Клейтон не привык терпеть поражения, тем более – от покойника. «Трио» однажды перехитрило Васина, сделает это и сейчас. Только теперь у них вместо Мэдлин – Оливия. И Клейтон был уверен, что у них все получится.

Катя тяжело вздохнула и вновь заговорила:

– Я не знаю, кого Васин внедрил, чтобы убить императора, но это должен быть человек, в чьей преданности никто не сомневается. Кто-то из самого ближайшего окружения царя – тот, кого невозможно связать с Васиным.

Оливия нахмурилась:

– А кто должен был подавать сигналы?

Катя не успела ответить, так как Клейтон тут же сказал:

– Мы не знаем, кто он такой, но нам известно, что он должен делать. Помните последнюю строчку зашифрованной записки? «Тогда вы узнаете, что пора зажечь в России огонь свободы». Записка, должно быть, адресована именно этому агенту.

Йен, стоявший у старого дощатого стола, размахивал рукой с обожженным пальцем, как будто дирижировал оркестром.

– Этот человек решил устроить собственную революцию! – заявил он.

– Но зачем тогда нужен Аршун? – спросила Катя.

– И почему бы не выбрать того, кто сможет впоследствии стать хорошим лидером? – добавила Оливия.

– Потому что Аршун не должен был править. Его роль – взять на себя вину.