007. Вы живёте только... трижды

— Да вы сами на себя посмотрите! Манжеты расширены, так уже целый сезон никто не носит! — взорвалась она. — Клетчатый свитер цветов «осень-зима» 1993 года к джинсам из летней коллекции 1994-го! Они же диссонируют, как сиреневый и фиолетовый! И я уже не говорю про туфли! Чёрные блюхерсы под джинсы?! Да это же верх бестактности[310]!

Дауни поёжился. Он и не думал, что своим внешним видом нарушает столько неписаных канонов. Его сегодняшний гардероб был тщательно подобран по принципу «возьму, что ближе к двери висит».

— Её помыть, причесать, приодеть, накрасить, — она не хуже тебя будет! — безапеляционно закончила мисс Манипенни. — Ну, по крайней мере не хуже неё, — и секретарша покосилась на свою начальницу.

— Но в 1925 году не было ни такой косметики, ни таких средств по уходу, ни даже пристойных тканей, доступных женщинам из её социальноэкономической группы, — возразил Дауни. — Так как же она смогла привлечь хорошо выглядящего и обеспеченного сына местного землевладельца?

Участники совещания переглянулись.

— Магия, — наконец, высказал общую мысль Кью. — Я уже выяснил для себя: если случается что-то необычное, нарушающее все законы природы, необъяснимое, то в этом замешана магия. Или Бонд.

Билл Таннер зашелестел своей записной книжкой:

— Она могла опоить Тома Риддла-старшего каким-нибудь приворотным зельем. Делов-то — дождаться, пока он поедет мимо, наслать на него жажду и выйти к нему с водой. Он бы и не заподозрил ничего. Есть такая штука, амортенция…

— Тогда почему они потом разбежались? — потребовала Эм. — Ведь у амортенции нет ограничения срока действия?

— Амортенция — довольно дорогое средство, — пожал плечами Таннер. — Может быть, у неё не было средств на ингредиенты, я уж не говорю про конечный продукт. И тогда ей пришлось пользоваться чем-то более слабым, и в какой-то момент она забыла дать мужу новую порцию. Или у него выработалась резистентность к средству. Или она не пользовалась зельем, а наводила чары, и мы все помним, какой великой волшебницей она была, ведь у неё даже Репаро не работал…

— Есть ещё один интересный момент, — добавила Изабелла Крулл. — Том Риддл и Меропа Мракс обвенчались. В смысле — реально обвенчались, как полагается, в церкви. У нас есть запись в приходской книге. Ей пришлось «восстанавливать» документы, причём сделала она это очень красиво: нашла на кладбище, неподалёку от которого жили Мраксы, могилу девочки, Ангелины Патриции Хэнсом, умершей в возрасте нескольких лет; затребовала копию её свидетельства о рождении; на основании этой копии в другом графстве потребовала восстановить утерянное удостоверение личности; с этим удостоверением личности Ангелина Патриция Хэнсом совершенно законно изменила имя и фамилию на Меропу Мракс, — и получила ещё одно, совершенно легальное удостоверение личности, со своими настоящими данными и на своё настоящее имя. Выписка из приходской книги показала, что ни Меропа Мракс, ни Ангелина Хэнсом не выходили замуж, Том Риддл тоже не был женат, и священник англиканской церкви счёл невозможным отказать очевидно влюблённой паре в таинстве венчания[311].

Минуту все присутствующие в комнате молчали. Высшее руководство MI6 осмысливало схему легализации магов, которой, очевидно, маги неоднократно пользовались, раз мало общавшаяся с маглами Меропа Мракс сумела с такой лёгкостью обойти систему. Мисс Манипенни всё ещё дулась на Джейкоба.

— Нам надо найти всех зомби, — нарушила молчание Эм. — Если кто-то сначала умер, а потом получил удостоверение личности, я хочу это знать. Джейкоб, это по вашей части, займитесь.

Джейкоб Дауни отчётливо заскрипел зубами, но промолчал.

— Итак, в какой-то момент открылись у Тома Риддла глаза, обратил он взор свой на жену свою, назначенную ему на небесах, — нараспев продекламировал Эс, — и разверзлись уста его, и издал он вопль жуткий от ужаса неимоверного. И понял он, что не любил её всё это время; что чувства его были наваждением магическим. И отказался он от жены своей, и простёр десницу свою и шуйцу свою, и сказал: «Да чтоб я ещё раз взял стакан воды от эдакой ведьмы!» И подал он на развод, а поскольку в начале двадцатого века женские права немногим отличались от прав домашних животных, оставил он жене своей только то, что было у неё, когда брал он её в жёны. И пошла она, солнцем палима, в Лондон, и родила там сына, и назвала его Томом в честь отца и Марволо в честь деда, передала ему всё своё имущество и умерла в приюте через час после рождения. Её сына оставили в этом же приюте.

— Интересно, почему его не вернули отцу? — проскрипел Ар. — Она ведь зарегистрировала имя отца. По идее, в интересах государства было вернуть ребёнка родственникам. Это ведь обошлось бы сильно дешевле, чем растить его в приюте за государственный счёт.