0d173aa718094b51c86c391c2fbeaeba

- Ты вот это серьезно? - спросила я, глядя на ее распухшую ногу на экране своего телефона. Выглядело это просто невероятно плохо. Мысли о бедной ноге Кэйд помогли мне в кои-то веки по-настоящему отвлечься от неприятностей, с которыми я столкнулась, я всгда буду благодарна ей и техасскому скорпиону.

Психотерапевт задавал мне вопросы по несколько часов, кажется, каждый день, семь дней в неделю.

Много лет я принимала прозак, но в больнице у меня его резко отняли и начали давать литий, опасный препарат, который я не хотела и в котором не нуждалась, из-за него человек становится очень вялым и апатичным. У меня изменилось представление о времени, я была дезориентирована. На литии я не знала, где я, и даже не знала иногда, кто я. Мой мозг не работал должным образом. Я знала, что литий - препарат, который принимала в Мандевиле моя бабушка Джейн, прежде чем совершить самоубийство.

А тем временем моя служба безопасности, с которой я так долго сотрудничала, вела себя так, словно я - преступница.

Когда брали кровь на анализ, специалиста сопровождала медсестра, телохранитель и мой ассистент.

Я что - каннибал? Грабитель банков? Дикое животное? Почему со мной обращались так, словно я собиралась сжечь больницу и всех их убить?

У меня три раза в день меряли давление, словно мне восемьдесят лет. Развлекались по полной. Брали манжету. Медленно ее надевали. Медленно накачивали тонометр... Три раза в день. Чтобы чувствовать себя психически здоровой, мне нужно было двигаться. Движение было моей жизнью танцовщицы. Движение приносило мне радость. Я нуждалась в движении и жаждала его. Но они держали меня в этом кресле сотни лет. Я начала себя чувствовать так, словно меня пытают для какого-то ритуала.

У меня была дрожь в коленях, тревога в душе и в мыслях. Еще никогда у меня не было такого сильного выгорания.

Знаете, как это бывает: когда ваше тело двигается, вы вспоминаете, что живы? Это - всё, чего я хотела. И я не могла двигаться, так что мне начало казаться, что я уже наполовину мертва. Я чувствовала себя разбитой.

Моя задница выросла из-за сидения на стуле по несколько часов в день - так сильно, что я уже не влезала ни в какие свои шорты. Мое собственное тело стало мне чужим. Мне снились ужасные кошмары, в которых я бежала по лесу - эти сны казались такими реальными. Я думала: «Пожалуйста, проснись, пожалуйста, проснись, пожалуйста, проснись - я не хочу, чтобы это было явью, это - просто сон».

Если я находилась в этом учреждении, чтобы вылечиться, это не возымело никакого эффекта. Я начала представлять себя птицей без крыльев. Знаете, иногда в детстве вы бегаете, расставив руки, их овевает ветер, и на мгновение вы чувствуете, что летите? Вот что я хотела почувствовать. А вместо этого я чувствовала себя так, словно погружаюсь в землю.

Я выполнила свою программу пребывания в Беверли-Хиллз. Это был ад, словно я жила в своем фильме ужасов. Я смотрю страшные фильмы. Видела «Заклятие». Я ничего не боюсь после этих месяцев в реабилитационного центре. Серьезно. Теперь я ничего не боюсь.

Сейчас я, наверное, стала женщиной, которая ничего не боится, но это не делает меня сильной, это заставляет меня грустить. Я не должна быть такой сильной. После этих месяцев я стала слишком выносливой. Я скучаю по тем временам, когда была, как говорят в Кентвуде, «дерзкой задницей». Время, проведенное в больнице, отняло мою дерзость. В столь многих отношениях это сломило мой дух.

 

После двух месяцев в одном здании те же люди отправили меня в другое, и там я уже была не одна. Обычно я предпочитала находиться в одиночестве, но после двух месяцев того, что казалось мне одиночным заключением, на литии, честно говоря, мне было лучше находиться среди других пациентов. Мы были вместе весь день. На ночь каждый оставался в своей личной палате - двери захлопывались с грохотом.

В первую неделю одна из пациенток пришла в мою палату и спросила:

- Почему ты так громко кричишь?

- Что? Я не кричу, - удивилась я.

- Мы все тебя слышим. Ты так громко кричишь.

Я осмотрелась по сторонам.

- Я даже музыку не включаю, - сказала я.

Потом я узнала, что она иногда слышит то, что другие не слышат, и меня это шокировало.

В больницу поступила очень хорошенькая девушка, она сразу же стала популярной. Было такое чувство, словно мы - в старшей школе, где она - чирлидерша, а я - деморализованная заучка. Она прогуливала все встречи.

Хотя большинство пациентов были абсолютно безумны, в основном они мне нравились. Одна девушка курила тонкие сигареты, я такие никогда не видела. Она была восхитительна, и ее сигареты - тоже. Я заметила, что ее отец проведывает ее по выходным. А моя семья запроторила меня сюда и продолжала жить своей жизнью.

- Я знаю, ты видела мои сигареты, - однажды сказала мне восхитительная девушка. - Готова биться об заклад, что ты хочешь попробовать, ведь правда?

Я думала, она никогда не предложит.

- Да, - ответила я.

Так что я выкурила свою первую сигарету «Capri» с ней и с другими девушками.