0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Тогда… ты же не против, чтобы все было, как раньше? — с волнением спросил Джунсу, начиная аккуратно приспускать шорты Ючона.

— Да, давай, — зевнул ничего толком не соображающий майор. Раньше как было? Другого Ючона любили и, вроде, рисовали. Ну, пусть снова так будет, офицер уж точно против этого возражать не станет.

Что-то зашуршало. Ючон сразу перестал дремать — этот звук был воспринят им как сигнализирующий об опасности. Перевернувшись на спину, он увидел, что Джунсу с видом ребенка в новогоднюю ночь открывает «подарок» — пакет из аптеки. Оттуда выпали лубрикант и презервативы.

— Точно ничего не болит? Прошла только неделя после ранения… — Джунсу наклонился к животу Ючона и поцеловал его в пупок. Ответа не было — значит, возражений не нашлось, и художник перешел на губы. Ючон хотел оттолкнуть его, но вспомнил, что иначе Джунсу вернется к только что высказанному предположению, и никто не будет его любить и гладить хотя бы по голове (а лучше бы только по голове), поэтому практически без лишних эмоций ответил:

— Все хорошо, правда. Я отлично себя чувствую.

Джунсу улыбнулся и опять чмокнул его в губы; он не любил чересчур «французские» поцелуи с попытками добраться языком до желудка, что и спасло офицера. Правда, скольжение чужого языка по его собственному все равно показалось Ючону немного странным. Но, чего уж тут скрывать, приятным.

Джунсу резко стащил шорты майора, оставив того в одних трусах. Ючон наконец отчетливо осознал, какая неправильная для него сложилась ситуация.

Джунсу разорвал упаковку с презервативом и стал раскатывать великое достижение цивилизации по своему налитому желанием члену.

— Ты сам себя смажешь или я? — спросил он, взглядом указывая на маленький тюбик с лубрикантом. Ючон только округлил глаза. — Милый, ты все еще стесняешься?

— Нет, боюсь, — ответил Ючон. — После изнасилования.

Майор вспомнил, что говорил Джеджун. Но играл он, как уже упоминалось, хуже некуда. Его слова прозвучали так, словно он был психотерапевтом и читал с листа диагноз жертвы преступления. То, что Джунсу не рассмеялся ему в лицо, говорило лишь о настоящей любви, которая зачастую ослепляет и, чего греха таить, отключает мозг.

— Боишься? — переспросил он. — Меня? Нашей близости?

— Всего, — пространно ответил Ючон. — И тебя, и чего ты учудить можешь…

— Но ты ведь понимаешь, что я не обижу. Помнишь, что было в первый раз? — Ючон кивнул, хотя в действительности даже не догадывался: про двойника он знал очень мало. — Ты же боялся. Но разве было неприятно?

— Нет, все было шикарно…

— Тогда доверься мне, — попросил Джунсу. Он медленно провел языком по шее и ключицам Ючона, отчего последний явственно ощутил, что год без секса — это та еще проблема, особенно, если нет ежедневной процедуры сублимации в виде войны. — Я понимаю, что теперь тебе… неуютно. Каждое прикосновение будто обжигает. Это нормально. Но ты должен позволить мне заново научить тебя…

Выходов у майора было три. Первый: согласиться на условия Джунсу и превратиться в его бывшего любовника во всех смыслах (этот вариант Ючон не стал даже рассматривать). Второй: все-таки порадоваться запоздалой догадливости художника, открыть что-нибудь спиртосодержащее и помянуть покойника (тогда самого майора немедленно выставят за дверь). Третий: продолжать играть по сценарию Джеджуна. Ючон, стараясь не слушать все более страстный и сбивающий с толку шепот Джунсу, решил как можно достовернее изобразить истерику и резко перевернулся обратно на живот, уткнувшись лицом в подушку и приготовившись душераздирающе всхлипывать. Выяснилось, что майор вообще плохо представляет себе, как надо плакать, потому что первый изданный им звук больше походил на смачное высмаркивание пополам с ревом. Тем не менее, Джунсу слез с него и стал участливо, в порыве нежной любви и жалости гладить по волосам (разумеется, спутанным — кто бы вспомнил их расчесать).

— Прости, пожалуйста, — сказал он. — Да, я слишком мало ждал… Ну, ты помнишь, что я иногда бываю похож на сексоголика. Но на самом деле готов ждать, сколько угодно, пока ты не будешь готов… Обещаю. Пожалуйста, прекрати плакать… Это ранит мое сердце…

— Да все, че там, не маленькая девочка же, — отозвался Ючон, довольный своими «восхитительными» актерскими способностями и произведенным эффектом. Он сел на кровати, натянул шорты и кинул на Джунсу свою футболку. — Прикрой причинное место. А то я… Кхм, я теперь только своего собственного не боюсь, вот.

— О, малыш! — воскликнул Джунсу, в свою очередь, и впрямь готовый заплакать. Он горячо поцеловал Ючона в щеку. — Как же я не понял… Это настоящая психологическая травма… Каюсь, решил было, что ты, как и Джеджун, просто потерял контроль над собой во время этой вашей течки и отдался другому парню, о чем потом сильно жалел, а про изнасилование наврал… И я перегнул палку, думая, что это не настолько серьезно…

— Все в норме, ты тоже не железный, — улыбнулся Ючон, хлопнув его по спине. — Че я, понять не могу? Ладно, давай, снимай резинку-то, а то сидишь в ней, как будто так теплее. И потом в карты скинемся.