0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Тебе раньше очень нравилось, я помню, как ты говорил, что у меня нежные руки, — ностальгически произнес Джунсу. Майор почувствовал, что почти сразу после получения разрешения на загадочный «массаж» одна часть тела художника несколько увеличилась в размерах и уткнулась в его бедро. Впрочем, полковник Чон ведь говорил, что «массаж был лучше секса», значит, в собственно половой акт эта процедура не входила. Соответственно, Джунсу мог возбуждаться сколько угодно — это были его личные трудности.

— Так чего, они у тебя вправду нежные, вон какие, — ответил Ючон, взяв руку Джунсу в свою. И его почему-то охватила ревность. У художника были изящные, хоть и не совсем идеальные с общепринятой точки зрения, пальцы, прекрасные ногти с не заметным постороннему взгляду маникюром, гладкая кожа, о которой тщательно заботились и которую хотелось трогать. У майора же были загрубевшие руки рабочего и воина; ногти он просто неровно стриг. «А тот Ючон наверняка тоже весь был ухоженный, как баба, — неприязненно подумал майор. — Уж если Су с такими ноготочками его своей телкой считал, то страшно представить, что там за педрила был! А я рядом с такими только за сантехника сойду.»

— Раздевайся, — попросил Джунсу. — Или мне помочь?

— А на хуй? — всполошился Ючон, совсем забыв, что он играет «мальчика-цветочка».

— Я буду делать массаж через футболку? — ласково улыбнулся Джунсу.

Шорты не упоминались, так что майор решил, что можно выполнить просьбу. Правда, после этого он лег на спину с таким недоумевающим видом, что приступ безудержного хохота на время вывел Джунсу из эротического строя.

— Ючон, любовь моя, тебе грудь или живот помассировать? — спросил он, когда нашел в себе силы вытереть выступившие на глазах слезы и перевести дыхание. — А может, что-нибудь другое имеешь в виду…

Джунсу положил ладонь на пах Ючона. Тот криво ухмыльнулся, заявил, что «тупанул», и перевернулся от греха подальше. Джунсу сел на него (в какой-то момент возбужденный член явственно проехался по ягодице майора — а еще будут говорить, что смех губит похоть). Нежные руки заскользили по спине, испещренной шрамами и татуировками, надавливая на позвонки то сильнее, то легче, заставляя расслабиться, полностью растворившись в ощущениях. Массаж Джунсу оказался куда страшнее любого известного Ючону оружия: уже через три минуты он уже был недееспособен, познав слияние со Вселенной не хуже Кюхёна; осталась лишь одна ниточка связи с внешним миром, и это были прикосновения Джунсу. Его никогда еще так не трогали. Первый секс у него случился в двенадцать лет — чернокожая девочка с фабрики, на два года старше, тощая и кривыми зубами, сказала, что все подружки уже пробовали и ей тоже хочется; предложение состоялось во время перерыва, и девочка за любовь обещала поделиться обедом, которого Ючону никто не давал (мать забирала все заработанные на фабрике гроши и сама покупала лишь самое необходимое, а обед к такой категории, по ее мнению, не принадлежал). Ючон против не был и даже еду брать не стал; с тех пор почти полтора года, когда у него и девочки совпадали смены, они прятались за складом и минут пять предавались страсти, если это вообще можно так назвать. Потом девочку перевели на другой завод, за пятьсот километров от мебельной фабрики. Ючон даже пострадал по своей первой любви, вспоминая ее торчащие зубы и то, как поспешно девочка поднимала юбку, чтобы успеть удовлетворить своего бойфренда до гудка. После этого было затишье, потом как-то раз домогалась начальница смены… А уж как началась война, то вообще случались лишь незначительные эпизоды. Например: освободили деревню, которую жестоко эксплуатировали терронские военные — какая-нибудь жительница из благодарности наспех раздвинет ноги и пойдет дальше восстанавливать загубленное хозяйство. Последний раз Ючон спал с кем-то около года назад. Отряд прибыл в независимый городок, где Юно и Джунсу немедленно сняли лучших проституток, Джеджун и Чанмин каким-то образом соблазнили бесплатных юных красавиц, а к Ючону привязалась странная девица неопределенного возраста, сообщившая, что восхищается всеми без исключения героями сопротивления и коллекционирует их в качестве своих любовников. Она тоже не нашла ничего лучше, чем лечь на кровать и просто кричать в процессе: «Да здравствует Земля!» В общем, искушенным в вопросе страсти Ючон не был. А Джунсу — напротив: ему нравилось доставлять удовольствие, и за тринадцать лет «в большом сексе» он поднаторел в этом ремесле.

Иными словами, Ючон так разомлел, что даже не сумел вовремя насторожиться, когда художник решил перейти от сугубо оздоровительных процедур к сексуальной терапии. А ведь бывалому военному надо было насторожиться, когда его начали настойчиво гладить по ягодицам вместо спины.

— У тебя ведь ничего после… после «этого» не болит? — тихо спросил Джунсу.

— А… че… нет уже, — ответил Ючон, готовый вот-вот заснуть. Еще секунда — и захрапит в подушку, счастливый и почти познавший дзен.