0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Ох, боже мой! — похлопал в ладоши Хичоль. — Меня спросили, какой макияж я хочу! Давно такого не было. Сделай смоки айз и стрелки до висков. — Визажистка застыла, непонимающе разглядывая артиста. — Что, не накрасишь так? Ну, и зачем же спрашиваешь, как я хочу? — Девушка открыла рот, чтобы озвучить какое-то оправдание, но Хичоль, поморщившись, взмахом руки попросил ее замолчать. — Проведи тоненькую линию на верхнем веке, чтобы издалека незаметно было, дура. Это же не концерт.

Хичоль закрыл глаза, чтобы позволить оскорбленной визажистке выполнить свою работу. Она быстро намалевала ему что-то на глазах и внезапно ухитрилась чем-то больно ободрать кожу на шее — сзади, под волосами.

— Это еще что такое? — вскричал Хичоль, открывая глаза. У визажистки в руке была расческа с железными зубьями. — Ты меня покалечить решила? Ненормальная. Все, сеанс окончен, я пошел. — Певец встал со стула и оттолкнул дилетантку. — А если потом в интернете станут писать, что Ким Хичоль выглядел так, словно сам причесывался и красился с жуткого бодуна, — это будет на твоей совести, милочка.

Демонстративно хлопнув дверью, Хичоль приложил ладонь к оцарапанной шее и, поднеся ее к глазам, заметил на ней след крови.

— Чья-то дочка, что ли? — скривился он. — Как такую идиотку взяли со звездами первой величины работать?

Хичоль видел сценарий. Просто видел — нормально прочитать его он не успел. Поэтому, собственно, наплел какую-то отсебятину о том, как два участника группы EXO еще до дебюта ходили с ним в тайский ресторан. Да чего там думать, все по стандарту: один не знал, из чего состоит некое блюдо, а оно было «на редкого любителя»; второй, заручившись поддержкой «мэтра корейской эстрады», решил подшутить над товарищем и сказал, что это очень вкусно; первый давился экзотичной гадостью, но ел, чтобы не выглядеть дураком. Ха-ха-ха, всем весело, а обманутый участник ржет громче остальных от смущения.

— Ты же напутал, — опять страдальчески протянул режиссер, крикнув «снято».

— Да? — нисколько не удивился Хичоль, доставая из-под стола сценарий. Перед глазами почему-то все поплыло, но он списал это на усталость. — А что могло приключиться в тайском ресторане? Кто-то из них пристал к симпатичной официантке, которая оказалась официантом?

— Нет, случай-то правильный, — возразил Сухо. — Просто в сценарии речь о нас с Чанёлем, а ты приплел вместо него Сехуна…

— Ага, — вздохнул Чанёль. — И я, получилось, заржал невпопад.

— Так слушать надо, что сонбэним говорит, — отчитал его Хичоль. На мгновение в глазах почти совсем потемнело, но певец не подал виду. — А вообще, какие-то вы до тошноты предсказуемые. Я сценарий только мельком просмотрел, но угадал все вплоть до одного имени.

— Может, у тебя просто феноменальная память, — предположила Юна. — Говорят, гомосексуалисты — вообще люди одаренные.

— Ох, нелегка же ты, участь «единственного гея в деревне», — стал наигранно сокрушаться Хичоль. — Все норовят подколоть.

— Переписываем, — раздраженно сказал режиссер. — Камера, мотор.

После болтовни шла игра, причем подвижная. Участники разделились на команды, получали различные задания и соревновались друг с другом в их выполнении. Хичолю досталась шарада. Но, едва он начал изображать коалу, как мир перед его глазами завертелся и стал стремительно сужаться до одной точки, которая вспыхнула прощальным светом и погасла. Покачнувшись, артист потерял сознание и грохнулся на пол студии. Перепуганные певцы и члены съемочной группы стали суетиться вокруг него, вызвали «скорую». Хичоля увезли в больницу. Что с ним произошло — никто не мог понять, только вскоре люди в белых халатах, отложив в сторону оказавшийся бесполезным дефибриллятор, констатировали остановку сердца и зафиксировали время смерти.

— Эх и достанут нас теперь журналисты, — серьезно сказал врач своей молодой ассистентке, накрывая лицо скончавшегося айдола простыней. — Надо будет поскорее установить, от чего он умер. Но, в общем, я и так могу сказать: сидел на какой-нибудь дряни, от антидепрессантов или болеутоляющего до натуральной наркоты внутривенного употребления.

— Жаль его, — сказала ассистентка. — Приятный был певец, хоть и с придурью. Моя младшая сестра — его фанатка.

Чанмин сидел в номере дешевого отеля, одетый в белый махровый халат и, медленно потягивая томатный сок, смотрел музыкальный канал. На кровати лежали парик и женская одежда на несколько размеров больше нужного.

Радовало, что магия Кюхёна была точно привязана к его словам: нельзя пить кровь без желания жертвы — значит, наказание следует лишь за укус с целью утоления голода; к обращению в вампира, судя по успеху первого этапа проекта, это никак не относилось. Настораживало то, что Чанмин почти не чувствовал связи с обращенным и, хотя прошло уже достаточно времени, тот никак не являлся на его мысленный зов. «Он же не сдох там? — начинал волноваться вампир. — От этого же не дохнут, правильно? Он мог просто остаться человеком, если при таком осторожном укусе попало слишком мало моего яда, но ведь никак не сыграть в ящик?»