1 (СИ)

Глава рода Острожских был очень скромен, и не стал упоминать о своей небольшой помощи челобитчикам в осуществлении их давнишней мечты. Во-первых, примерный христианин собратьям по вере и без того должен помогать! А во-вторых, подарки пану Константину от благодарных горожан и в самом деле были небольшими. Ну, почти. Разумеется, мир не без добрых людей, и восемнадцатилетнему властителю все подробно доложили - кто, что, в каком количестве... Причем несколько раз, ибо врагов или просто недоброжелателей у секретаря хватало с преизрядным запасом. Однако Дмитрий совсем не рассердился - он вообще был склонен прощать своим приближенным их маленькие недостатки. Разумеется, пока вред от них не перевешивал приносимую придворным пользу. Что поделаешь, если своекорыстие заложено в саму природу человека? Только и остается, что использовать это обстоятельство уже к своей пользе.

- Вторник, после купцов.

Собственно, дарование литовским городам Жалованных грамот было выгодно прежде всего самому государю-наследнику Московскому. Налоги с таких городов шли в великокняжескую казну, опять же, при любом конфликте со шляхтой и магнатерией горожане были его естественными союзниками... В общем, он был совсем не в обиде на своего излишне сребролюбивого подданного.

- Слушаюсь, государь.

Запихав многострадальную грамотку в рукав, секретарь почтительно поклонился и выскользнул за дверь. Чтобы всего через пару минут вернутся обратно - с вестью о том, что митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси просит аудиенции по неотложному делу.

"Та-ак, чувствую, накрывается мой выходной одним местом!".

- Пригласить.

Припомнив несколько сочных идиом и выражений (если бы он вдруг вздумал огласить их при архипастыре Ионе, то обычной епитимьей было бы не отделаться), венценосный покровитель всех православных христиан Литвы изобразил на лице умеренную радость.

- Доброго здравия тебе, владыко.

Проговорив все положенные слова приветствия, и осторожно откинувшись на ужасно неудобную спинку "челобитного" стульца (сделанного как раз с тем расчетом, чтобы просители надолго на нем не задерживались), седовласый иерарх прислонил к столу свой посох и привычно огладил наперсный крест.

- Государь мой. Избрание твое Вальным сеймом на трон Великого княжества было для меня великой радостью. Когда чело твое увенчала Гедиминова шапка, сердце мое пело осанну - ибо кончилось темное время гонений и утеснений наших...

Дмитрий уже привык, что архипастырь Иона приходит к нему с самыми разными просьбами - Римская курия действительно изрядно постаралась, ослабляя и "загоняя в стойло" Киевскую митрополию. Но сейчас, слушая непривычно-многословное вступление седовласого старца, и попутно удивляясь бурлящему внутри него противоречивому клубку эмоций, он начал подозревать нехорошее. Например - что у него сейчас попросят "вернуть" митрополии монастырь, который ей никогда не принадлежал. Или срочно поддержать литовское православие тонной-другой серебра, оформленного в новенькие московские копийки.

- Узнал я, что епископ Виленский собирается отстроить в стольном граде училище для отроков знатных родов. С твоего на то, государь, дозволения.

Пошевелив кустистыми бровями, церковник вопросительно замолчал.

- Все так, отче. Однако прежде устроения первого в Великом княжестве университета, Валериан обязался за счет своего епископата отстроить богадельню и приют для сирот-подкидышей.

Увы, но из всех объяснений предстоятель услышал лишь отдельные слова:

- Уже, значит, Валериан... А ведаешь ли ты, государь!

Сжав наперсный крест так, что на морщинистой руке проступили синие венки, Иона постарался успокоиться.

- Что епископ, коего ты по имени величаешь, еще в прошлом году в Вильне дом купил, и пятерых монахов-папистов в него заселил? А ныне собирается их в наставники университетские определить, о чем верные люди доподлинно мне доносили!!!

"Вообще-то, он еще полтора десятка иезуитов себе на подмогу в Обществе Иисуса выписал, но тебе это пока знать не следует. А то еще удар хватит и привет - выборы нового митрополита всея Юго-Западной Руси".

- Он же в своем университете отроков неразумных с пути верного сбивать будет, государь! Разум им туманить речами сладкими, в веру папскую склонять, непотребщине и бесовщине учить!..

Задохнувшись от переизбытка чувств, церковник закашлялся и трижды осенил себя крестным знамением - каковое хозяин Кабинета тут же и отзеркалил. Затем он ненадолго покинул своего пожилого собеседника, вернувшись с небольшим хрустальным кубком и таким же кувшинчиком простой воды. Налил, небрежно перекрестил и пододвинул к митрополиту.

- Отче.

Отпив глоток драгоценной влаги, старик моментально порозовел и ожил.

- В упреках своих - помнишь ли ты, как звучала клятва, данная мной перед церемонией возвышения мечом?

В ответ на это митрополит вцепился в кубок еще сильнее и нахмурился.

- Помню, государь. Защищать и оберегать веру христианскую...