10'92

Она кинула трубку на рычажки, развернулась и уткнулась лицом в мою грудь.

— Достала!

Кому именно адресовалась эта реплика я спрашивать не стал, печально вздохнул:

— Может, успеем?

Но какой там! Зинка только горестно вздохнула.

— Перестань, Серёжа! Я и сама хочу, аж ноги сводит, но не вот так же… — заявила она и побежала собираться, но сразу оглянулась и окинула меня оценивающим взглядом. — А коня твоего в следующий раз выгуляем!

Я проследовал за девчонкой в комнату и даже немного её похватал за наиболее привлекательные части тела, но та быстро оделась, запихала в цветастый пакет кружевное бельё и школьную форму, сунула его мне.

— Прибери, а то замучилась от мамы и Нинки его прятать.

Ну и ушла. И я понял со всей отчётливостью: ничего хорошего от сегодняшнего дня ждать уже не стоит, единственный выход — лечь спать в надежде, что завтра всё образуется само собой.

Надо ли говорить, что и этот план потерпел сокрушительное фиаско? Нет, спать я лёг и даже уснул, вот только незадолго до полуночи позвонил Рома и огорошил просьбой выкупить его из вытрезвителя.

Одно к одному!

16|10|1992 день

От пятницы я ничего хорошего не ждал изначально. Не осталось у меня веры в светлое будущее ни на грош. Именно поэтому вместо топорика сунул в сумку принесённый дядькой вчера с работы газовый револьвер. Ещё бы и дробовыми патронами его зарядил, да те были заперты в сейфе. Специально за ними в хозблок не поехал, рассчитывая забрать вечером, — в любом случае сегодня в ночь выходить.

На обратном пути из института заскочил к Рыжему на «Тысячу мелочей» и договорился, что приду завтра к часу. Ну а дальше поехал на нашу собственную торговую точку. Рассчитывал узнать последние новости у Андрея Фролова, а вместо этого битый час выслушивал Рому, который то принимался благодарить меня за вызволение из трезвяка, то расписывал царившие там порядки.

— Они меня «ласточкой» связали, прикиньте? — заявил он и даже оттянул воротник, демонстрируя ссаженную кожу. — Дёрнешься — и сам себя душишь! А я ведь не барагозил даже! Я вообще трезвый домой шёл! Говорю: «дайте дыхнуть, я трезвый», а там два амбала под руки и в холодную. Замёрз, зуб на зуб не попадает, а только постучался, и меня спеленали. Блин, Серый, если б не ты, не дотерпел бы до утра!

Воробей закурил и посоветовал:

— Ты б завязывал с бухлом.

— Всё, теперь только по выходным! — заявил Романов. — И пиво. Водки — ни капли.

На меня его уверения никакого впечатления не произвели, на ум пришла поговорка о горбатом и могиле, но я сказал о другом:

— Рома, ты хоть с левым ни с кем не бухай. А если бухаешь, о наших делах не трепись.

Здоровяк сразу напрягся.

— Серый, ну ты чего? Я никогда и никому!

— Я-я, головка от часов «Заря»! — выдал я в ответ. — Демидовские мне теперь за доходы от ваучеров предъявляют.

— Блин, это не я!

— Просто учти на будущее.

Саша Романов насупился, но в бутылку не полез, кивнул.

— А Дюша где? — поинтересовался я. — Чего он вас бросил?

Челнок усмехнулся.

— Яночке своей в клювике еду из гастронома потащил, — пояснил он, отправив окурок в пепельницу из пивной банки со срезанным верхом. — Заботливый!

Обрадованный сменой разговора Рома закивал.

— Я их вчера видел — шли и за ручки держались.

А вот эта новость меня нисколько не порадовала. На месте Андрея я бы так откровенно не палился.

— Пацаны, зарубите на носу сами и передайте остальным: если кто трепанёт лишнего Ане, пусть даже и не всерьёз, удавлю без всякой жалости.

Парни уставились на меня с нескрываемым удивлением.

— И это ни разу не шутка, — уверил я их. — В подробности вдаваться не буду, но всё очень серьёзно, имейте в виду.

И мне действительно было не до шуток. С учётом всех и без того навалившихся разом проблем совершенно не хотелось проверять, что именно выкинет узнавшая об интрижке Аня. С этой змеи подколодной станется всех нас скопом подставить, лишь бы только с Андреем за измену поквитаться. Да и Янку жалко.

Разговор сам собой сошёл на нет, и я взглянул на часы, но поскольку последнюю пару прогулял, то встречать Зинку после школы было ещё слишком рано. Подумал, не нацепить ли картонку с объявлением о скупке ваучеров, но не стал и двинулся к «Ручейку», на ходу разбрасывая ногами палую листву, жёлтую и шуршащую.

Что такое осень? Да вот это вот всё — хмурое небо, холодный ветер, жёлтые листья. Но пусть серость и непогода — плевать. Лишь бы не та пугающая неправильность, что не просто стальной хваткой вцепилась, а натуральной воронкой в себя затягивает. И как с головой затянет, тут мне и конец.

Хреново.

В магазин заходить не пришлось, с Андреем мы повстречались на крыльце, и я первым делом спросил:

— С Гуревичем говорил?

Андрей кивнул.

— Говорил, — подтвердил он с кислым видом.

— И?

Фролов коротко матернулся.

— О твоём предложении и слушать не стал. Сказал, всё сам уладит, но на это уйдёт время. Что-то там Головин наворотил, надо от каких-то договорённостей отказываться, а это дело не быстрое.

— И что теперь?