10 гениев политики

Когда в 2000 году началась массовая кампания, направленная на списание долгов африканских государств странами «большой восьмерки», Иоанн Павел II был в числе наиболее известных ее сторонников. Кампанию возглавлял известный музыкант Боно. Он рассказывал, что во время записи его очередного альбома ему приходилось несколько раз прерываться, чтобы поговорить по телефону с Папой Римским, который хотел обсудить с ним детали их борьбы.

В 2003 году Иоанн Павел II резко осуждает развязанную Соединенными Штатами войну в Ираке. Папа даже посылает своего нунция к американскому президенту, дабы убедить того отказаться от военных действий против Ирака. Однако, как мы знаем, переубедить Джорджа Буша-младшего тогда не удалось. Не удалось Иоанну Павлу II и оказать влияние на европейских политиков. В последние годы его жизни в Европе активно разрабатывался проект общеевропейской конституции, и папа неоднократно призывал политиков включить в него пункт о ведущей роли христианской церкви в построение современной единой Европы. Однако голос Папы Римского и здесь, к сожалению, не был услышан… 

Генри Киссинджер

Выдающийся политик второй половины XX века, лауреат Нобелевской премии мира 1973 г. (присуждена за содействие в окончании войны во Вьетнаме). Государственный секретарь США в 1973–1977 гг.

Когда родители Генри Киссинджера закончили упаковывать те немногие вещи, которые им было позволено вывезти из нацистской Германии, сын стал в угол своей комнаты и внимательно осмотрел ее на прощание, пытаясь как можно лучшее запомнить увиденное. Работник таможни, проверявший багаж покидающей страну еврейской семьи, услышал от юноши фразу: «Я вернусь когда-нибудь». И спустя много лет Киссинджер помнил, как чиновник молча посмотрел на него, и в его глазах сквозило «вековое презрение», которое немцы испытывали к евреям. Однако Генри оказался прав: ему действительно довелось побывать на родине, в Баварии, и не один раз. Сначала он попал туда как солдат американской армии, затем как ученый, специалист по международным отношениям, а еще позже — как один из крупнейших государственных деятелей своего времени. Однако он вернулся американцем, а не немцем, и гордился тем, что его считают американцем. Даже когда в Нью-Йорке юный Генри случайно выходил за территорию еврейских кварталов и подростки избивали его только за то, что он еврей, он все равно невероятно гордился тем, что мог считать себя гражданином Соединенных Штатов.

Но настало время, когда Америка также начала по праву гордиться своим гражданином Генри Киссинджером. К моменту, когда наш герой стал государственным секретарем США в 1973 году, согласно опросам службы Гэллапа он был назван первым среди тех, кем американцы восхищаются больше всего. Отдавали дань его политическому гению и в других странах, правда, далеко не везде внешнеполитическая деятельность Киссинджера оценивалась позитивно. Как мы увидим далее, жителям многих стран мира было за что ненавидеть этого человека. И тем не менее многие главы государств считали за честь пообщаться с ним. Известно, что когда Киссинджер прилетел с визитом в Боливию, президент этой страны, который по протоколу не должен был участвовать во встрече «всего лишь» государственного секретаря другого государства, все же приехал в аэропорт и стоял в толпе практически не узнанным, с одной только целью — быть свидетелем прибытия этого гения политики.

Однако у Генри Киссинджера было достаточное количество недоброжелателей и среди американцев. В их число входили люди самых разных политических взглядов, начиная от либеральных интеллектуалов и заканчивая активистами организаций консервативного толка. Они считали Киссинджера безумцем, воспринимали его как дорвавшегося до власти человека, готового пренебречь любыми моральными принципами ради достижения своих целей. Он регулярно подвергался насмешкам со стороны американской дипломатической элиты, считавшей Киссинджера, несмотря на все его успехи, выскочкой. В этой среде его называли не иначе как по имени, подчеркивая тем самым, что большего он не достоин. Один известный дипломат в своей книге практически в каждой главе, независимо от ее основной темы, переходил на личность Генри Киссинджера и подвергал его изощренным насмешкам. Получив по этому поводу замечание от издателей, дипломат ответил: «Что ж, я могу добавить в книгу еще несколько глав».