10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане

Насчет афганской голубой паранджи с сеточкой дело обстояло сложнее. В ней было душно и неудобно, узкая шапочка на голове портила прическу, а сквозь плотную сеточку было почти ничего не видно. Первый раз я одела паранджу в Мазари-Шарифе, когда я с родственником и охраной собралась посетить торговый центр. Выйдя из машины, я в туфлях на шпильке начала подниматься по высоким бетонным ступеням. Пройдя шагов пять, я наступила шпилькой на подол паранджи, повалилась вперед и чуть ли на четвереньках поползла по лесенкам. Но это было лишь начало. Войдя в магазин индийских сари, меня поманили пальцем и тихо сказали: «Госпожа, зайдите в примерочную комнату, вы паранджу наизнанку одели…» Охнув, я забежала в узкую кладовую и стала выворачивать паранджу налицо, после чего с трудом напялила на голову, так как шапочка была не по моей голове, а как минимум на 2 размера меньше. Но и это было не все, так как, когда я добралась до стеклянных прилавков с эффектной подсветкой, в которых на красных бархатных подушечках лежали необыкновенно красивые индийские украшения, блистающие ярко-желтым золотом, я вдруг осознала, что ничего не вижу сквозь эту дурацкую сетку. «Ничего себе, мне дали столько денег, и я просто не могу разглядеть, что можно купить!» – пронеслось в голове. Такой нестандартной ситуации у меня еще не было, и я решила не сдаваться. Я выбрала продавщицу афганку с веселым выражением лица и протиснулась к ней боком. Затем начала тыкать пальцем в витрину и произносить единственное слово на дари, которое знала на тот момент – «ин», то есть «это». Она сразу сообразила и подавала мне украшения по-очереди. Я брала их, затаскивая под паранджу и рассматривая там, как в палатке. Я купила белое, шитое золотом панджаби, и красивые украшения в тон костюма. Но мой поход в торговый центр настолько развеселил продавцов и охрану, что родственники меня больше туда не пускали, а привозили все на дом.

Однажды в моем доме в Пули-Хумри раздался телефонный звонок, я подняла трубку и услышала женский голос: «Салам. Саид дома?» Оказалось, что местные жрицы любви сами обзванивали дома состоятельных потенциальных клиентов, предлагая свои услуги. И, как правило, без дела долго не оставались, что обеспечивало некий доход им и их детям.

Пожалуй, это был первый и последний беззаботный год, выпавший на мою долю в этой семье, так как затем начались тяжелые и страшные испытания.

ЧАСТЬ 2

Путь на Душанбе.

1999 год, Узбекистан. Мы находимся в Ташкенте, пережидая смутные времена и беспредел талибов, царящий в Афганистане. Все пристально наблюдают за действиями Ахмад Шаха Масуда в Афганистане – Надери из Узбекистана, Дустум из Турции. Они оба оказались хитрее находящегося в пекле войны Масуда, которому остается жить ровно год.

Мы решаем сьездить в Таджикистан, город в Горном Бадахшане. Там также живут исмаилиты, к тому же мать мужа – памирка, родом из этого города, соответственно имеются дальние родственники.

Недолго думая, собираем вещи и выезжаем на черных джипах в Термез. На следующее утро едем из Термеза в Душанбе, где располагаемся в доме знакомого таджика, нас пятеро человек. Мы ожидаем выдачи специального документа – разрешения на въезд на территорию Горного Бадахшана, которое выдает ОВИР МВД Республики Таджикистан. Приходит уполномоченный представитель этого учреждения, он интересуется целью поездки, собирает паспорта. Увидев мой новенький паспорт, уже не СССР, а Российской Федерации, который я получила перед выездом в Посольстве РФ в Ташкенте, заинтересованно расспрашивает, как я оказалась в компании афганцев. Я отвечаю на беглом дари, что явно ему нравится. Он говорит, что разрешения будут, но придется подождать пару дней. Все ушли, а я случайно задержалась. Неожиданно приставленный к нам сотрудник местных спецслужб поманил меня пальцем. Я подошла.

– У тебя язык соловьем заливается, а глаза просят свободы. Ты что, сбежать от них хочешь? – спросил он, глядя на меня с сочувствием и каким-то особым пониманием всего происходящего.

Я испуганно посмотрела на него, невольно отшатнувшись в сторону.

– Если хоть кто-нибудь это узнает, мне конец, – просто ответила я.

– Никто не узнает. Удачи тебе! —сказал он и вышел.

Душанбе оказался прекрасным городом, полным зелени. Величественная статуя Исмаила Сомони, основателя древнего таджикского государства возвышалась в центре города. В скульптурный комплекс включено много древних символов – солнечный диск на скипетре и львы, как олицетворение древнеперсидской империи, модель монумента Саманидов в Бухаре под ногами Сомони, корона на арке – все наполнено историческим смыслом, понятном каждому местному жителю.