10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

У наёмника нет ничего кроме слова, которое он обязан держать. Не сдержит хоть раз, кто будет его потом нанимать? А могут и вовсе охоту начать как на зверя, дабы другим неповадно было.

А предательство предугадать невозможно, особенно если оно умело укрыто, ни со стороны Плоскини, ни со стороны Мстислава Удатного. Особенно когда у самого на душе смутно, а вокруг разброд и шатание.

Что случилось дальше – понятно. Выйдя из укреплений и сдав оружие, русские оказались беззащитны, а потому практически полностью перебиты.

Монголы не сдержали слова, данного Плоскиней.

Это, кстати, их нормальный подход к делу. Они с особой тщательностью относились к таким мелочам. Совершая свои каверзы, степняки тщательно следили за тем, чтобы формально придраться было не к чему. Это были мастера провокации.

Здесь всё произошло по той же отработанной схеме. Не они, а Плоскиня давал слово русским князьям, так что монголы вроде как ничего и не нарушили. Все вопросы к бродникам.

Да и князей, в отличие от простых дружинников, умертвили без пролития крови. А раз кровь не пролита, значит, они чисты. Формально. Даже слишком формально, ибо простых безоружных воинов порубили без совести и без счёта.

Князья же приняли смерть жуткую и незаслуженную.

Скрученных верёвками Мстислава Киевского, Андрея Туровского и Александра Дубровицкого бросили на землю, а сверху прямо на князей положили доски, прикрыв их богатым восточным ковром. На этом помосте веселились и пировали монгольские военачальники, отмечая победу, разражаясь громким хохотом при каждой удачной шутке, а под ними трещали и ломались кости у медленно умирающих русских князей.

На этом, казалось бы, можно и закончить, но последние акты этой трагедии разыгрались далеко от речушки Калки, на берегу могучего Днепра, куда, теряя остатки былого величия и последние крупицы славы прибежал во главе жалких остатков своей дружины Мстислав Удатный.

До смерти перепуганный и озабоченный спасением лишь собственной персоны, князь велел уничтожить все средства переправы через Днепр. То, что на другом берегу остались спасшиеся бегством ратники и отчаянно сражающиеся киевляне, его нисколько не волновало.

В «Повести о битве на Калке» так и указывается: «И тогда же князь Мстислав Мстиславич Галицкий прибежал к Днепру и велел ладьи сжечь, а другие рассечь и оттолкнуть от берега, боясь по себе погони татар».

После этого довольно странно слышать от Костомарова слова о том, что «это был лучший человек своего времени».

«Бояся по себе погони от татар, а сам едва убежа в Галич» – такими словами подводит итог всего предприятия Мстислава Удатного «I Софийская летопись».

Очевидно, что и сам Мстислав Удатный был согласен с подобной оценкой своих действий, поскольку удалившись в Галич, он там затосковал, запил и от тоски и выпитого зелья впал в глубокую депрессию.

Вот и весь клубок, вот и все загадки.

А искать в нём узелки да катышки, наворачивая на них заговоры Владимирских князей да пересыпая элементами гражданской войны, «это даже не версия – это, простите, шизофрения».

Всё было: и битва, и безбожные моавитяне, и геройство, и предательство, и даже народы незнаемые. Всё именно так, как и прописано в летописях.

А поражение, такое горькое и обидное, произошло «не из-за татар, а из-за гордости и высокомерия русских князей». Это даже из далёкой Твери летописцу было ясно. Он не просто это понимает, он даже чётко указывает на главного виновника трагедии.

«А оба Мстислава оставались в стане, не зная об этом: Мстислав Галицкий не сказал им ничего из зависти, ибо между ними была великая распря» (Тверская летопись).

«Повесть о битве на Калке» – это практически предостережение для воинов и князей из будущего, это рассказ о том, как амбиции одного не сильно умного, но излишне амбициозного человека могут погубить не только большое количество жизней, но и поставить под удар будущее всей страны. Это страшная сказка с выделенной в конце моралью, как в баснях Крылова. И рассказана она именно так, чтобы никакие другие мысли в голову не приходили.

Да только, видимо, ошибся рассказчик, не выполнил он своей задачи, ибо не рассчитывал, что найдутся в будущем такие пытливые умы, какие смогут его труд перетолмачить так, что здравый смысл покраснеет, как юная девица, и от обиды отправится на покой. Что плюнет он смачно наземь, и растерев плевок сапогом, скажет зазвеневшим от причинённой обиды голосом: «Всё, надоело! Нравится такая дурь, читайте Бушкова!» И хлопнет здравый смысл напоследок дверью, если таковая окажется рядом.

И не думайте никогда искать его в компании господина писателя! Там, где находится один, второй не появляется никогда!

Подпольная кличка «Батый»