10 минут 38 секунд в этом странном мире

Саботаж поставил ногу на руки Налан и уперся коленом в ее плечо, а затем поставил другую ногу ей на голову и стал выбираться из ямы. Хюмейра с небольшой помощью Зейнаб-122 и Джамили потянулась и вытащила его наружу.

– Спасибо тебе, Аллах! – воскликнул Саботаж, оказавшись наверху.

– Ага, я трудилась, а благодарят Аллаха, – проворчала из ямы Налан.

– Спасибо тебе, Налан, – сказал Саботаж.

– Пожалуйста. А теперь, прошу вас, киньте мне веревку!

Они кинули. Схватив ее, Налан обвязала веревку вокруг тела:

– Тащите!

Поначалу труп не двигался с места. Видимо, ему было удобнее как есть. Затем дюйм за дюймом друзьям удалось поднять его. Когда он был уже достаточно высоко, Хюмейра и Зейнаб-122 очень осторожно положили его на землю – настолько бережно, насколько это было возможно.

В конце концов Налан выбралась из ямы, вся покрытая царапинами и ранками:

– Уф! Я устала.

Но ее никто не услышал. Все смотрели на саван округленными от изумления глазами. Пока тело поднимали вверх, часть ткани оборвалась, и теперь из-под савана виднелась часть лица.

– У него борода, – сказал Саботаж.

Зейнаб-122 в ужасе подняла глаза на Налан: до нее дошла правда.

– Аллах, будь милосерден к нам! Мы раскопали не ту могилу!

– Как мы могли совершить такую ошибку? – спросила Джамиля, после того как они снова похоронили бородатого мужчину и разровняли землю на его могиле.

– Из-за старика из больницы, – сконфуженно ответила Налан, доставая из кармана листок бумаги. – У него ужасный почерк. Я не была уверена – семь тысяч пятьдесят два или семь тысяч пятьдесят три. Откуда мне было знать? В этом нет моей вины.

– Все нормально, – нежно ответила Зейнаб-122.

– Давай же раскопаем нужную могилу. – Хюмейра собралась. – На этот раз мы поможем тебе.

– Не нужно мне помогать. – К Налан вернулась уверенность, и она схватила лопату. – Лучше присматривайте за ним. – Она указала пальцем на Саботажа.

Тот поморщился. Он терпеть не мог, когда к нему относились как к слабаку. Как и многие неуверенные в себе люди, Саботаж втайне верил, что в нем всегда жил и продолжает жить герой, которому не терпится выбраться наружу и показать всему миру, каков он на самом деле.

Тем временем Налан снова начала копать, не обращая внимания на жгучую боль между лопатками. Руки и все тело у нее тоже ломило. Она украдкой поглядывала на свои ладони, опасаясь, что натрет мозоли. Во время длительного и весьма изнурительного перехода от мужской внешности к женской натуре, которая в ней уже была, больше всего ее расстраивали руки. Как объяснил ей хирург, уши и руки изменить сложнее всего. Волосы можно трансплантировать, носу придать иную форму, грудь увеличить, жир удалить и распределить по другим местам – поразительно, как ты можешь стать совершенно иным человеком, – но вот с размером и формой рук ничего особенно не сделаешь. Никакие маникюры тут не помогут. А у нее были сильные, крепкие руки фермера, которых Налан стыдилась все эти годы. Однако этой ночью они были очень кстати. Лейла гордилась бы ею.

На этот раз она копала медленно и осознанно. Хюмейра, Джамиля, Зейнаб-122 и даже Саботаж молча работали рядом, потихоньку разгребая почву. И снова могила была раскопана, и снова Налан спрыгнула в нее, и снова туда закинули веревку.

По сравнению с предыдущей попыткой на этот раз тело было легче и вытащить его было проще. Они бережно положили его на землю. Опасаясь, что снова увидят не то, они осторожно приподняли край савана.

– Это она, – произнесла Хюмейра срывающимся голосом.

Зейнаб-122 сняла очки и тыльной стороной ладони вытерла глаза.

Налан откинула пряди волос, прилипшие к вспотевшему лбу:

– Ну вот и хорошо. Давайте отвезем ее к любимому.

Они осторожно погрузили тело подруги в тачку. Налан удерживала туловище, чтобы уравновесить его с ногами. Прежде чем они двинулись прочь, Налан открыла фляжку с водкой и сделала внушительный глоток. Жидкость, обжигая и даруя приятное тепло, словно костер в кругу друзей, опустилась по пищеводу к желудку.

Небо прорезала очередная молния, ударившая в землю примерно в ста футах от них, и на мгновение осветила все кладбище. Саботаж поморщился – он собирался икнуть. А в итоге издал странный звук, который превратился в рычание.

– Прекрати это! – попросила Налан.

– Это не я!

Он не врал. Откуда ни возьмись перед ними возникла собачья свора. Псов было с десяток, а может, даже больше. Во главе стоял огромный черный барбос – прижатые уши, отливающие желтым глаза, оскаленные зубы. Стая окружала их.

– Собаки! – нервно сглотнул Саботаж, и кадык прыгнул по его шее.

– А может быть, джинн, – прошептала Зейнаб-122.

– И ты поймешь, который из них, когда он тяпнет тебя за задницу, – ответила Налан.

Она придвинулась к Джамиле, чтобы загородить ее.

– А вдруг они бешеные?

– Посмотри на их уши, на них клипсы, – покачала головой Налан. – Это не дикие собаки. Их стерилизовали. И возможно, даже привили. Спокойнее, пожалуйста. Если не будете дергаться, они не нападут. – Тут у нее возникла идея. – Ты не брала с собой еду, Хюмейра?

– А почему именно я?

– Открой сумку. Что у тебя там лежит?