10 способов умереть

Только здесь, в море, он понял, что именно так ощущал себя всю прошлую неделю. Все, что его окружало, было не чем иным, как затишьем перед бурей. И что бы он ни делал, они все равно летят куда-то в бездну. Как будто ничто на самом деле не имело значения, все было предопределено.

Это было чувство, которое шло вразрез со всем его существом и всем, во что он действительно верил, и больше всего на свете он хотел бы направить свою энергию на нечто прямо противоположное. Ведь всегда можно как-то повлиять на происходящее и изменить ситуацию. Это именно то, что он пытался донести до Теодора. Но у него не получилось, и теперь он не знал, верит ли еще во все это сам.

После того как ему удалось успокоить шокированную семью владельца яхты и объяснить им, почему он вломился на борт их лодки, он разыскал начальника порта и спросил, не знает ли тот кого-нибудь, кто мог бы выйти с ним в море на своей лодке как можно быстрее. Мужчина снова предупредил о надвигающемся циклоне, который, судя по его ноге, вот-вот должен был начаться, но в конце концов все же предложил отвезти его в своей деревянной лодке.

По левому борту была бухта Лахольм. Они направлялись на юг в сторону Халландс Ведерё, за пределы полуострова Бьяре. Видимость можно было охарактеризовать как среднюю, стояло почти что безветрие. И все же лодка плыла вперед по воде, а волны от вчерашних ветров были гладкими и почти зеркально прозрачными, но прежде всего высокими и глубокими. Он мог бы страдать от морской болезни, но был так сосредоточен на анализе увиденного в бинокль, что ничего не чувствовал. То тут, то там появлялись одиночные грузовые суда, маленькие, как спичечные коробки. То и дело мимо проносились скоростные катера, резко контрастирующие с парусниками, которые покачивались на волнах в ожидании вечернего бриза, словно скудно разбросанные крошки на гигантской клеенке.

Область, которую Муландер определил с помощью триангуляции, была основана только на двух разных вышках сотовой связи. Одна из них располагалась в Торекове, а вторая — на острове Халландс Ведерё, который с его самой высокой точкой чуть более десяти метров над уровнем моря почти не был виден в дымке. Область была очень большой по размеру, а так как видимость постоянно ухудшалась, то еще одним важным фактором было время.

Максимальная скорость их лодки составляла шесть узлов, а это означало, что у них не было шанса догнать ни одну из лодок, которые шли на моторах. Парусники с поднятыми парусами, однако, не были проблемой. Но его интересовали не они, а те, которые неподвижно качались на волнах с нераскрытыми парусами.

Он очень бы хотел, чтобы им пришлось возвращаться в Хальмстад с пустыми руками. Чтобы позвонила Тувессон и объявила, что Муландер только что определил новое месторасположение парусника намного дальше на север. Чтобы она сказала, что телефон все еще был в движении и что Франк Шэпп не сдержал своего обещания, а просто продолжил путь в направлении Гетеборга в соответствии со своим первоначальным планом.

Но постоянное беспокойство у него в душе знало обо всем гораздо лучше. Так было всегда.

Темная точка появилась всего на несколько секунд, прежде чем снова исчезла в дымке. Это могло быть что угодно: рыбацкая лодка, легкий буй или просто песчинка на линзе бинокля. Но это было не так, и когда он снова взглянул на нее, то убедился, что они нашли то, что искали.

Он сделал знак капитану, чтобы тот скорректировал курс, и в то же время отметил для себя, что нога старика была абсолютно права. Чем дальше они продвигались, тем хуже становилась видимость из-за становившегося все более плотным тумана. Он появлялся будто из ниоткуда, и уже через полчаса нельзя было ничего разглядеть дальше, чем самое большее метров на тридцать.

— Ну, что я говорил? — крикнул капитан за рулем и снизил скорость. — Нога никогда меня не подводит. Действительно, никогда.

Фабиан кивнул и поднял большой палец вверх, даже не успев задуматься, есть ли какое-то научное объяснение тому, как это работает, когда из вязкого тумана вдруг вынырнула парусная лодка с опущенными парусами.

Лодка с характерной темно-синей полосой «Халлберг Расси» по бокам бесшумно покачивалась на длинных пологих волнах, и даже если не знать, что произошло, это все равно было зрелище, которое всем своим видом выражало — здесь что-то не так.

Густые полосы тумана проплывали мимо, как большие плавающие ватные шарики серых оттенков, из-за чего все цвета исчезали, а парусник иногда полностью размывался на фоне тумана.

Он казался грязным, грот и генуя тащились прямо по воде. Кроме того, не был убран гик, двигавшийся взад-вперед в такт волнам. Никаких признаков жизни видно не было, и кроме гика и незакрепленного кранца, который катался по палубе, на борту ничего не шевелилось.