10 жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин

Нигде ничего внятного не говорили. Ян не мог понять, почему. Что он делает не так? Вот газета «Правда» от 29 января 1936 года. Вот речь секретаря ЦК ВКП (б) товарища Андреева на совещании по детской литературе при ЦК ВЛКСМ: «Надо все дело поставить таким образом, чтобы 1936 год был бы переломным годом в создании хорошей советской детской литературы. Мы обязаны и можем создать всестороннюю, хорошую и увлекательную литературу для наших детей!». Однако вопрос заключался в том, какие темы считать подходящими для социалистического воспитания. В области истории, по мнению секретаря ЦК ВКП (б), очень богатая тема для творчества – что было и что стало с нашей страной, чего у нас не было и что теперь есть. То есть недавнее прошлое. О том же говорил и первый секретарь ЦК ВЛКСМ товарищ Косарев («Молодая гвардия» была подотчетна ЦК комсомола): детская книга должна рассказывать классовую правду о жизни, об исторических событиях и людях прошлых поколений. Или приоткрывать перед взором юного читателя завесу светлого будущего. Повести Яна, даже «Батый» с рассказом о героическом прошлом Руси («хочу, – ставил себе задачу автор, – чтобы от книги веяло бодростью: русские не пали духом, а затаили в себе нетленные искры упорства, которые ярко вспыхнут победой на Куликовом поле»), не очень-то вписывались в заданные каноны.

Василий Григорьевич подрабатывал в секции культуры Моссовета, выезжая на ревизии городских библиотек или читая лекции в заводских кружках. Одновременно он переделывал, точнее, улучшал «Батыя». «Молодая гвардия» вроде бы согласилась печатать «Чингиз-хана», но в мае 1937 года снова отказала, пообещав, правда, выплатить гонорар за работу. Ян обратился в «Жургазобъединение», выпускавшее серию «Исторические романы». Ему удалось попасть на совещание редакторов, и он применил всю свою дипломатичность: «Необходимы романы, которые по-новому осветили бы исторические узлы. Подавляющее большинство иностранных романов по своей идеологии, тенденциозности, неверной трактовке событий не годятся для перепечатывания…».

Запись в дневнике от 16.IX.37: «Длинная беседа с Курской… Рукопись принимается… Но она предлагает ее разбить на две и прибавить «Батыя», чтобы вышла трилогия» (Анна Курская – редактор «Жургазобъединения», старавшаяся в меру своих сил помочь Яну). «Курская сказала, что получена благоприятная рецензия ученого из Исторического музея: «ценный труд, отвечающий современным требованиям исторической науки, желательно напечатать. С.В.Киселев» (22.XI.37).

Яна пригласил на беседу главный редактор серии Александр Тихонов. Опытный книгоиздатель вынес вердикт: «Чингиз-хан» – повесть оригинальная, но не стоит на той же высоте, что романы крупнейших европейских и советских авторов, печатающиеся в серии [15]. Тихонов предложил Яну соавтора или редактора-консультанта, чтобы доработать книгу. Василий Григорьевич отказался. В начале 1938 года он предложил рукопись журналу «Новый мир» – и там тоже получил отказ. «Эти дни я в отчаянии, – записал он в дневнике. – У меня создалось впечатление, что крепко спавший два года (или более?) Чингиз-хан стал ворочаться и глухо зарычал!.. А что из этого выйдет, кто может сказать?».

Знал ли Ян в тот момент, что брат Митя вновь арестован, и теперь по самому тяжкому обвинению?

***

1937 год начался с процесса «Антисоветского троцкистского центра». Это было первое дело нового наркома внутренних дел Николая Ежова. Возглавляя комиссию партийного контроля при ЦК ВКП (б), он готовил предыдущий процесс «Объединенного троцкистско-зиновьевского центра» вместе с наркомом Ягодой. Тогда, в августе 1936 года судили Зиновьева, Каменева и еще нескольких старых большевиков. Все они обвинялись в подготовке – по наущению высланного из СССР Троцкого – злодейского убийства Кирова и покушений на Сталина, Кагановича, Жданова и других руководителей партии и правительства. Протоколы заседаний Военной коллегии Верховного суда СССР печатались в газетах. Подсудимые признавали свою вину, рассказывали о предательской деятельности, и это вызывало ужас и потрясение в умах советских граждан.

«Весь народ единодушно требовал их смерти, – верил комсомолец-старшеклассник Давид Кауфман (Самойлов), друживший с Мишей Янчевецким. – Связи изменников с гестапо и Гитлером и нечистые методы их борьбы, полная беспринципность внушают презрение всем, даже врагам. Как позорно они признавались, как гадко каялись!.. Троцкий стер свои революционные заслуги сапогом грязной своей подлости. Раньше я считал его жертвой партийной распри, теперь он для меня политический авантюрист – не более. В такие моменты чувствуешь силу и гениальность Сталина…» [16].

Достижения Ягоды на этом закончились. Вскоре его лишили поста наркома, потом исключили из ЦК ВКП (б) и партии вообще. Потом создателя ГУЛАГа арестуют и самого посадят на скамью подсудимых вместе с Рыковым, Бухариным, Крестинским – очередными предателями из числа старых большевиков. Но этот процесс состоится в 1938 году.