100 грамм предательства

— Привет! — он протягивает ладонь, и я с лёгкостью её пожимаю. Никакой неловкости, будто встретила старого знакомого.

— Привет… Как ты понял, что я волнуюсь?

— Ну не каждый же день приходится встречаться с толпой незнакомцев.

— Это точно… — улыбаюсь я.

Мы смотрим друг на друга и улыбаемся, как два идиота. Не знаю, сколько бы мы так простояли, если бы не Крэм.

— Ну и долго мы здесь будем торчать?..

— Крэм прав! Бояться не стоит… Так что прошу…

Дин берёт меня за руку и слегка сжимает ладонь, словно говоря — всё будет хорошо, а потом толкает дверь.

От неожиданности замираю на пороге. Куда ни глянь, повсюду жёлтые цветы. Они свисают с потолка длинными гроздьями, напоминая виноград, а покосившиеся от времени стены укутаны ими, словно плотным покрывалом.

Сама терраса — это деревянная площадка в виде солнца, в её центре — круглый стол, от которого лучами расходятся прямоугольные. В каждом таком лучике по три-четыре стола, и почти все они сейчас заняты людьми.

Конечно, стоит нам появиться, как все взгляды устремляются на нас. На меня. Безразличные, любопытные, снисходительные, радушные… Чувствую себя зверюшкой в зоопарке — нас туда водили на экскурсию из Питомника.

Запрокинув ногу на ногу за ближайшим столиком сидит Тина. В отличие от остальных, она на меня не смотрит — её больше интересуют наши с Дином руки, которые мы так и не расцепили…

Под её тяжёлым взглядом я аккуратно высвобождаю свою ладонь из его пальцев.

Магнус занимает центральный столик. Рядом с ним восседает Илва. Её спина такая прямая, будто слилась с высокой спинкой стула.

— Кара! — Магнус дарит мне улыбку. — А мы тебя уже, признаться, заждались! Давай же, проходи, садись! — он кивает на стул рядом с собой. — Вижу, ты успела познакомиться с моим сыном?

— Мы столкнулись у дверей.

Дин выдвигает ещё один стул и садится рядом со мной. Теперь я сижу между отцом и сыном, а прямо напротив меня — Илва. Стараюсь смотреть куда угодно, только не на неё, потому что взгляд неизменно падает на татуировки — лихо закрученные узоры орехового цвета, которыми сплошь покрыт её череп.

— Что, нравится? — проследив за моим взглядом, спрашивает Илва. — Хочешь, и тебе такие сделаем?

— Э-э… Боюсь, мне не пойдёт… — мямлю я.

— Ну что ты смущаешь бедную девочку? — Магнус ободряюще треплет меня по плечу. — Не слушай её, она шутит! Давай-ка лучше поешь! — он пододвигает мне тарелку с лепёшками, свёрнутыми трубочкой. — Вот, налетай… Это рулеты с паштетом. А вот… — дальше его руки уже порхают над столом, разливая какой-то дымящийся напиток. — Вчера ты пробовала желудёвые лепёшки, а сегодня отведаешь желудёвый кофе… Бери, бери! Не стесняйся!

Под ободряющим взглядом Дина я принимаюсь за еду, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды. В конце концов, люди на то они и люди, чтобы проявлять любопытство. А я для них человек новый.

Отламываю кусочек лепёшки и кладу в рот. На вкус паштет замечательный — чуть солоноватый и с остринкой, а по текстуре походит на нежный крем.

— Вкусно…

— Итак, Кара… — ко мне обращается Магнус. — Сегодня ты увидишь наш остров. Ну и раз ты уже знакома с Дином… — он в задумчивости смотрит на сына, — пусть он и проведёт маленькую экскурсию. Дин?

— Да я с удовольствием, отец!

— Вот и славно! Но сначала надо бы официально поздравить Кару с её освобождением! — Магнус выуживает из кармана мантии какой-то белый предмет на шнурке. — Пусть он хранит тебя от бед и оберегает от опасности!

— Что это?..

— Оберег. Помнишь, Рагну? Её рук дело. Рагна считает, что ей дано увидеть сущность человека. Про тебя она сказала так: ты тверда духом, как этот камень, а твоя душа чиста как его цвет.

Он надевает мне на шею шнурок и камень касается кожи на шее. Горячо…

— У каждого из нас свой оберег. — Магнус достаёт из-за ворота своей мантии треугольный мешочек из чёрной кожи, прошитый толстыми нитками по краям. — У меня здесь коготь орла — символ борьбы за свободу. А у Дина, например, это старая пуля.

— Спасибо!

Я касаюсь пальцами камня — он греет не только кожу, но и душу.

— Ну теперь ты действительно одна из нас! — торжественно произносит Магнус. — И… Добро пожаловать домой, Кара!

В глазах Магнуса столько тепла, что я теряюсь. Снова смотрю на распахнутые настежь двери Дома и понимаю, что мне действительно здесь рады. Это невероятно. Никогда не чувствовала себя частью чего-то большого. И никогда не ощущала себя такой счастливой.

Глаза обжигают слёзы. Неужели я действительно теперь принадлежу острову, неужели теперь я одна из них?

— Не представляете, что это значит для меня… — шепчу осипшим от волнения голосом. — Я как будто в Рай попала…

Магнус довольно кивает. Многие присутствующие подходят с поздравлениями и пожеланиями. В их объятиях столько искренности, сколько особенным и не снилось.

Последним подходит Фолк — в его глазах пасмурного неба замечаю недовольство. И всё-таки он тоже обнимает меня и желает послужить Либерти верой и правдой.

Затем наклоняется ниже.

От него пахнет хвоей и мятой — ароматом Либерти. Совсем тихо, так, чтобы услышала только я, он шепчет мне прямо в ухо: