100 грамм предательства

Спустя вечность в комнату входит женщина. Явно из особенных — тучная, с заплывшим от жира лицом.

В полумраке я не могу разглядеть её как следует. Неужели то самое начальство? Почему-то я представляла седовласого мужчину, но никак не представительницу слабого пола. Во мне зарождается надежда, ведь женщины мягче, добрее.

Разве нет?..

Старикашка пододвигает стул начальству, а сам возвращается к печи. Женщина присаживается рядом и в свете отбрасываемых языков пламени я могу рассмотреть её лицо. Если у Тины лишь угадывался намёк на азиатские корни, то глаза-щёлочки этой дамы, вокруг которых раскинулись веером морщины, говорят сами за себя.

— Меня зовут Фугу Чири, — голос её звучит утробно, точно кто-то дует в трубу. — Ну-с, пожалуй, начнём… — хохотнув, она в предвкушении потирает ладони, а моя надежда мигом рассыпается в прах — осталось только по ветру развеять.

То ли от жара печи, то ли от страха, бросает в жар. Чувствую, как по спине струится пот и тут же впитывается в ткань рубашки.

— Что… что вам нужно?.. — пересохшие губы не слушаются.

— Информация, что же ещё? — она смотрит на меня со скучающим видом, будто я — самое большое недоразумение, которое могло с ней произойти.

— Я не понимаю, о чём вы… — произношу, опуская глаза.

— Возможно, ты забыла, что с тобой были трое, когда ты сбежала? Мне нужны имена. Откуда они, чем занимаются. Всё.

— Я их не знаю, честное слово!

— Я так и думала… Ничего, мы тебе память-то освежим. Террин, приступай!

— Конечно-конечно!

Шаркая, возвращается старикашка, держа в руках раскалённый огненный шар, будто осколок солнца. Желудок сжимается, готовый распрощаться с содержимым, но там и так пусто.

— Пожалуйста, не надо… Я сделаю всё что вы скажете… Пожалуйста…

Женщина подаётся вперёд.

— Расскажи, где ты провела лето, и я подумаю, что можно сделать.

Имею ли я право отвечать предательством на предательство?

«Имеешь, ведь они тебя предали!» — нашёптывает внутренний голос.

Убеждаю саму себя, что не должна страдать за тех, кто меня предал.

И я сдаюсь.

Открываю рот и… закрываю.

Я вдруг так ясно слышу голос Крэма, даже головой верчу, чтобы убедиться, что его здесь нет.

— Либерти подарил нам свободу.

Зажмуриваюсь и маленький Крэм уже передо мной — весело смеётся, поедая дольку шоколада. Он так близко, что я даже могу сосчитать веснушки на его носу. А потом я вижу Анису, танцующую в объятиях Тьера, Ви-Ви, раздающую угощения. Скажи я правду, что будет с ними?

— Я скрывалась в Диких землях! — произношу без эмоций, словно робот.

— Где и с кем?

— Одна.

Мы обе знаем, что я лгу. Но вот страдать придётся только мне.

— Террин!

— Я здесь.

— Сделай всё красиво!

Поднявшись со стула, Фугу покидает комнату. Отчаянно хочу остановить её, сказать, что я передумала, но всё, что я себе позволяю — сжать зубы и зажмурить глаза.

— Новый шедевр… — шепчет старик, снова протирая моё запястье. — Уж я постараюсь…

Чтобы набраться сил, стараюсь воссоздать в памяти лицо Крэма, чёрточка за чёрточкой, будто рисуя его портрет, но ничего не выходит. Всё, о чём я могу сейчас думать — это о раскалённой пластине в руках безумного старика.

От прикосновения железа моя рука дёргается. Будто врастая, огонь медленно начинает плавить кожу. В злобном хохоте старика растворяются мои крики. Боль растекается по венам, опустошая всё моё существо.

В нос ударяет запах горелой плоти. Моей плоти. И когда запястье выгорает дотла, я испускаю нечеловеческий вопль и проваливаюсь в спасительную темноту.

23 глава. Рука в руке. Чучело

Мы возвращаемся на поляну. Моя рука в руке Дина и это самое прекрасное ощущение на свете.

То, что произошло с нами на поляне, совсем не похоже на свидания в Бухте темноты. Тогда чувства были безымянными и никому не принадлежали: сначала укрываясь во тьме, а затем — исчезая на рассвете.

Сейчас всё иначе.

Чувства обрели имя, проросли в сердце и распустились цветком.

Солнце уже почти догорело, окрасив небо рыжими всполохами — будто кто-то невидимый обмакнул кисть в банку с закатом.

Наши с Дином пальцы переплетены, но под пристальным вниманием островитян я пытаюсь выдернуть ладонь, но он удерживает её, крепко сжав.

— Всё хорошо! — наклонившись, шепчет Дин прямо в ухо, отчего становится щекотно.

На поляне вовсю резвится ребятня. Аниса и Тьер, поделив детей на две команды, натягивают канат и проводят грандиозное сражение.

— Эй, давай я принесу чего-нибудь холодного? — предлагает Дин и ненароком пробегается пальцами по моей щеке. Пальцы у него тёплые и нежные. Как дуновение вечернего ветерка.

— Хорошо!

Улыбаюсь, глядя ему вслед. Глупо, знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Наверное, так бывает, когда ты счастлив, когда внутри тебя полыхает пожар, но огонь не обжигает и не ослепляет, а дарит бесконечное тепло и веру в будущее. Даже солнце светит иначе — ярче, что ли. А небо кажется ещё пронзительнее в своей бесконечности.