100 лет без любви

Странный он какой-то сегодня, неразговорчивый. Может, обиделся? Не похоже. Тогда, на площади, да и потом в кафе он был совсем другим. Я даже ловила себя на мысли, что вспоминаю нашу прогулку, словно это было свидание.

Захар свернул с дороги и остановился возле небольшого крыльца со скромной вывеской «Мечта». Я догадалась, что это и есть его мастерская. Смеркалось, и разноцветные лампочки весело мигали, переливаясь волнами.

— Красиво! Здорово ты это придумал, — кивнула я на крыльцо.

— Ты про иллюминацию? Это не я… требование властей — украсить центр города.

Я оглянулась. А ведь действительно — центральная улица, которую жители города называли Малым арбатом, была застроена пятиэтажными домами сталинской планировки, с высокими потолками и просторными комнатами. Почти все квартиры на первых этажах занимали офисы и бутики, и все они блестели иллюминацией. Такие разные, но одинаково праздничные. Я редко бывала в центре, разве что на день города, когда в парке разворачивались грандиозные представления. В магазинах тут все дорого, не для моего кошелька, и из знакомых никто не жил в этом районе. Поэтому была приятно удивлена атмосферой приближающегося Нового года.

— Все равно красиво, — сказала я скорее себе, чем Захару, который уже отпирал тяжелую металлическую дверь и вряд ли слышал меня.

Я ожидала увидеть что-то по-домашнему уютное, поэтому евроремонт в стиле хай тек слегка обескуражил. Из просторного коридора сделали что-то типа приемной с двумя креслами и журнальным столиком неправильной геометрической формы. Часть коридора отсекала офисная стойка. За ней, как я догадалась, сидел Захар, когда принимал посетителей. Кроме стола и стула там ничего не было, да и не поместилось бы. На столе какие-то приспособления, наверное, предназначенные для быстрой ювелирной оценки.

— Ты идешь? — Захар открыл «калитку», как я ее назвала, в стойке и ждал, когда я войду.

Дальше вела дверь, тоже достаточно массивная, мало уступающая входной. Захар нашел нужный ключ на увесистой связке и открыл замок, пропуская меня вперед.

Мы оказались в большой комнате, по периметру уставленной мебелью с множеством одинаковых выдвижных ящичков. Перед окном была устроена рабочая зона с длинной столешницей и таким количеством аппаратуры, какого я сроду не видела. В центре комнаты стоял помпезный кожаный диван с двумя креслами и столик, наподобие того, что в приемной, только намного больше. Стол был завален бумагами. Создавалось впечатление, что убираются тут не очень часто.

— Вот тут я и работаю. — Захар щелкнул замком на двери. До этого он то же самое проделал с входной. Сама не знаю почему, возникла мысль, что я тут пленница. — Располагайся, — кивнул Захар на кресла, — пойду сварю нам кофе…

Только тут я заметила, что из комнаты ведет еще одна дверь, скорее всего в кухню.

Я утонула в кресле, которое оказалось на удивление мягким, воздушным. Возможно, и стоило пойти помочь Захару, но желания не было. Хотелось просто сидеть в тишине, ни о чем не думать и смотреть по сторонам. Интересно, что во всех этих ящичках? Драгоценности? Вряд ли.

Вернулся Захар с подносом. Он поставил на стол вазу с печеньем, еще одну — с конфетами и две чашечки с ароматным кофе. Я не выдержала и спросила его про ящики.

— Половина из них сейчас пустует. А вообще это клиентские ящики, я там держу заказы, готовые или нет… разные. Видишь, на каждом из них стоит номер? Такой же я пишу в карточке клиента. Так удобно, что-то типа системы, — усмехнулся Захар.

Никаких номеров я раньше не заметила, а сейчас пригляделась — действительно, в нижнем левом углу стояла цифра. Но цвет ее не сильно отличался от цвета ящика, поэтому и не бросался в глаза.

— Хочешь посмотреть мои работы?

Разговор не клеился, и росла неловкость. Я обрадовалась возможности чем-то заняться. Немного разочаровалась, когда вместо украшений Захар протянул мне обычный фотоальбом.

— Не думаешь же ты, что мастерская завалена готовыми изделиями? — рассмеялся он, заметив выражение моего лица и правильно истолковав его. — Я работаю под заказ. Редко когда что делаю просто так — для себя или на продажу. Но привык фотографировать свои работы на память.

Какие красивые кольца, браслеты… есть даже бусы, цепочки — в палец толщиной, помпезные такие, и не толще нити — элегантные сверх меры. Такое разнообразие, и все не похоже друг на друга. С трудом верилось, что это мог сделать один мастер.

— А на чем ты специализируешься? — спросила я. Меня действительно заинтересовало, что он делает лучше всего.

— На всем. Я решил освоить все тонкости мастерства ювелира. Понимаешь? Может быть и тщеславно, но хочу, чтобы люди, вспоминая меня, говорили, этот был мастер от бога — умел все.

Почему опять в смехе Захара мне почудилась грусть и самоирония? Он не сказал ничего особенного, и желание его естественное. Так почему складывается впечатление, что он презирает себя же, за то, что смеет мечтать о подобном?