100 слов психоанализа

«Я отдавалась, бледнея, закрыв глаза. Когда он засыпал, удовлетворенный и расслабленный, я оставалась взбудораженной, но неподвижной, с застывшими чувствами». Фригидная Лелия, героиня Жорж Санд, принадлежит «палеолитической» эпохе, XIX веку, временам, когда женщина познавала мужскую эрекцию в «первую брачную ночь». Времена изменились, и вместе с ними изменилось отношение к сексуальности, утвердилось представление о «сексуальной свободе», и в первую очередь это коснулось женщины: было снято табу на девственность, появились различия между сексуальной и супружеской жизнью, зачатие было отделено от сексуальности… Однако бессознательное не имеет срока, оно игнорирует время. Исторические вариации сексуальных практик – это одно, укоренение сексуальности в инфантильном – совсем другое. Женщины продолжают рассказывать истории со змеями с тем же двусмысленным ужасом, как и прежде, а перед требованиями и штурмом либидо продолжают превращать/конвертировать свою тревогу^* в телесные симптомы. Мужчины все так же временами претерпевают фиаско, а женщины по-прежнему фригидны. И те, и другие по-прежнему прилагают усилия для избавления от этих симптомов. Не существует социального лечения бессознательной части сексуальной жизни; слова, с помощью которых люди выражают свои жалобы, не претерпели никакого изменения, как и образ тридцатилетней женщины, озабоченной собственной способностью устанавливать достаточно прочные отношения с мужчиной для создания семьи, чтобы родить, и обеспокоенной, «что свободные отношения смогут превратиться в блуд».

Времена сегодняшнего «освобождения» еще больше выставляют напоказ то, что, возможно, представляет собой первоначальную форма тревоги у женщины, тревоги потерять любовь, страх «более не быть любимой». Истоки подобной тревоги коренятся в первых минутах жизни, когда еще совсем маленький ребенок полностью зависим от своего окружения, когда его опыт нежности и чувственности в обязательном порядке неизбежно является пассивным. Пассивность, развивающаяся от желания «быть любимым» к желанию «быть пенетрированным», смогла бы создать бессознательную цепь, связывающую первый период с последующим опытом. Страх того, что насильник проникнет в дом ночью, присущий всему женскому роду, резюмирует с помощью аффекта вкупе с репрезентацией старую как мир историю.

Забывание

См. Ошибочные действия

Зависть к пенису (женская кастрация, кастрация, фаллический)

Первичная женственность^* девочки предопределена с того момента, когда у нее появилось желание пользоваться преимуществами видимого и пригодного, управляемого полового члена, чего-то, находящегося снаружи, что можно было бы при случае показать (как это делает ее младший брат-фанфарон), который является предметом дурацкой гордости родителей.

Зависть девочки к пенису не отделена от чувства тревоги^* перед собственным половым органом, внутренним, невидимым и загадочным. Пенис – очевидность; вагина – неизвестность. Первый является обладателем многочисленных прозвищ и имен, а у второго нет даже названия. Инфантильное дает имена только видимому.

Участь зависти к пенису важнее самой зависти к пенису. Самое динамичное из них состоит в переходе к чему-то другому, в превращении зависти (зависть – «завистлива», недоброжелательна) в желание: мечта о наличии пениса (и не просто об обладании пенисом, а о том, чтобы быть пенетрированной им), пениса отца, мужчины, ребенка, созданного объекта искусства… Существует, однако, и другая участь зависти, несущая скорее печать фиксации, нежели трансформации. Первая кастрирует женщину, вплоть до фригидности. У нее нет пениса, следовательно, у нее вообще ничего нет. Это проявляется в словах самих женщин, в умалении ими всех успехов (включая любовные) и всех действий: «Я ничтожество, у меня никогда ничего не получится».

Другая участь, наоборот, – уже не «кастрированная», а «кастрирующая» женщина: у нее нет пениса, но она будет его иметь, для этого достаточно лишь кастрировать мужчину… На краю бассейна группа женщин смотрит, как проходит инструктор по плаванию: «Терем выглядит неплохо, но башня в развалинах». Ах, если хотя бы желанному мужчине женщина не давала понять, что желает только его пенис, придатком которого он является!

Третья участь сопряжена с настоящим в утвердительной форме: у нее есть «он» и его атрибуты, в первую очередь, сила. Фаллическая женщина – это «железная леди»; аргентинские генералы потеряли скипетр и Мальдивы, потому что забыли об этом.

Но, возможно, самая худшая участь – это когда зависть к пенису выковывает характер… За «кислой» женщиной с мрачным выражением лица, с видом всегда неудовлетворенной жертвы угадывается обиженная девочка. Мужчины («все одинаковые», что можно перевести так: «У всех он одинаковый») представляют первый момент притязания; скрыто анализ высвечивает мать, ненавидимую за то, что не дала единственно ценное и стоящее…

Запрещенный

См. Эдипов комплекс

Идеальная самость

См. Сверх-Я

Идеальное Я