100 слов психоанализа

«Не совокупляются с теми, с кем едят из одной миски». Народность На, живущая в Китае близ Гималаев, не придает никакого значения супружеским обязанностям, позволяя проявление полной сексуальной свободы, и все же к инцесту она проявляет непримиримость, не уступающую самым цивилизованным обществам. Запрет на инцест может варьироваться по форме, но это действительно важнейший фактор мировой культуры. Является ли инцест лишь культурным фактором? Этологи обнаружили, что приматы, наши братья – обезьяны бонобо, старательно избегают коитуса с теми, кто явно принадлежит к их семье. Если подобная избирательность является постоянной и включена в управление родом приматов, то у человека это нарушается и в фантазме^* (желать – значит совершить), и в действительности. Инцестуозность содержит в себе желание, запрет, нарушение, чувство вины^* (отсутствующее в случае перехода к первертному действию) и наказание. Инцест рифмуется с гибельностью («Федра» Расина), со «святотатством». Древние и «примитивные» всегда догадывались о его присутствии, скрытом за массовыми, коллективными и индивидуальными катастрофами: голод, засуха, болезни, рождение монстров…

Инцест в понимании антрополога касается взрослых, которым запрещены определенные виды брака, подталкиваемых, таким образом, к экзогамии. Инцест в понимании психоаналитика представляет инцестуозное желание, связанное с инфантильной^* сексуальностью, с первой любовью, переполненной обладанием. Пример тому – образ ребенка, упомянутого Ференци, маленького Арпада, обращающегося к своей соседке так: «Я женюсь на тебе, на твоей сестре, на трех моих двоюродных сестрах и на кухарке… Нет, на кухарке нет, скорее, на маме». Если не может быть одна, то будут все. Инцест взрослого перверта ничего не желает знать о различиях^*, он смешивает все, особенно поколения, иногда пол, он не знает другого закона, кроме закона, который сам диктует: «Почему нельзя любить людей, которых хочется любить больше всего?» (де Сад).

Истерия

Оцепеневшая женщина, испускающая дикий крик ужаса перед змеей, которую она только что увидела, – так обычно карикатурно изображают истерию. Как и всякая карикатура, она не лишена доли истины, поскольку подчеркивает наличие одновременно очарования и отвержения, желания и обороны^*. Симптом^* лишь требует следовать за ним, вневременная фобия^* перед змеей отлична от всех остальных симптомов и является самым непреодолимым из всех истерических симптомов.

Истерия исчезла из DSM, этого международного психиатрического руководства. По причинам «политкорректности» она осталась в странах за Атлантическим океаном всего лишь в виде женоненавистнической брани.

По теме истерии можно почитать Гиппократа или Галена (врача из Пергама, II век н. э.): ни тот, ни другой не игнорирует ничего, касающегося сексуальных эксцессов, их естественной склонности смешивать все так же беспорядочно и душу, и тело, и мужчин, и женщин… Галену мы обязаны тем, что, не дожидаясь открытий Фрейда, он понял, что вопреки этимологии (hustera – матка) истерия может быть в равной мере и женской, и мужской. Одной из особенностей мужской истерии является попытка избавления от эксцесса, от приписывания женщине склонности к эксцессам и превращения истерии исключительно в женский атрибут: «Женщина, ты врата дьявола!» (Тертуллиан).

И всё потому, что никто лучше женщины не знает, что всё ее тело стремится стать лишь эрогенной (и, следовательно, конфликтной) зоной, что фантазм^* является источником влечения^* («его частный театр», не имеющий себе равных) и что ничто не является более желанным, чем вытесненное; не стоит забывать, что именно благодаря исследованию истерии появился психоанализ, поэтому смело можно утверждать, что истерия помогла ему появиться.

Исцеление

Когнитивная и поведенческая терапия избавили пациента от симптома^*, туннели уже пугали его меньше, и он опять мог, проявив дерзость и бросившись в авантюру, ездить два раза в неделю Евростаром, преодолевая «несколько миль под водой». Однако диффузная тревога сохранилась, его беспокоят «черные ночи», и если прежде он спал как младенец, в настоящее время появились проблемы со сном. Тревога^* – мигрирующий аффект; если закрывается один туннель, она идет окольным путем, часто по старой дорожке, которая считалась дезаффектированной.

Если исцеление является «побочным приобретением» (Фрейд) психоаналитического процесса, это не потому, что им пренебрегли или к нему подошли поверхностно, а потому, что опыт показывает, что фокусирование на устранении симптомов ведет к простому смещению тревоги, когда итог не является обратным желаемому результату. Речь идет либо о бегстве в болезнь: больной неврозом любит больше свой невроз^*, чем себя, а боль, вызванная симптомом, маскирует тайное удовольствие, от которого никто и не думает отказываться, либо о бегстве в исцеление: как только симптом исчезает, психе закрывается для любой попытки дополнительного исследования.