100 великих крылатых выражений

Но в юности слезы сохнут быстро. Оттесненная от престола, цесаревна Елисавет, отличавшаяся, по словам современников, «необыкновенной красотой», не тосковала и не завидовала тем, кто занял ее место на троне. Известно, что в 1727 г., незадолго до смерти ее матери, Екатерины I, министр Верховного тайного совета Петр Толстой настаивал, чтобы императрица «короновать изволила при себе цесаревну Елисавет Петровну или [ее сестру] Анну Петровну, или обеих вместе», но судьбами царства Российского в те годы играли чужие интриги.

Цесаревна была далека от всего этого. Она жила беспечно и весело, на широкую ногу, лишь изредка заезжая в столицу в очередном новом платье и с бриллиантами в волосах. Мельком поглядывала, как багровеет, наливается злобой ее тучная двоюродная сестра, похожая на дворового мужика в платье, – императрица Анна Иоанновна (1693–1740). Но более всего счастливица Елисавет любила смотреть на себя – любовалась своими отражениями в зеркалах. Когда она станет императрицей, ее окружат сотни зеркал, неустанно напоминая, кто на свете всех милее.

Анна Иоанновна ненавидела молоденькую сестру. Рябая императрица не могла спокойно смотреть на «царь-девицу», первую красавицу двора. С Елисавет стала наяву повторяться история Золушки. Позднее, в 1742 г., когда она уже заняла свое законное царственное место, архимандрит Заиконоспасского монастыря Кирилл Флоринский в одной из проповедей сказал, что прежде можно было увидеть императрицу «от всезлобных людей в монастырь понуждаемую, приставленными неусыпными шпионами надзираемую, что пьет, что делает, куда ездит, с кем беседует».

Последние годы правления Анны Иоанновны были временем кровавых казней. Злопамятная, жестокая старуха становилась все подозрительнее и быстрее на расправу. Положение Елисавет сделалось угрожающим – тем паче что умным наблюдателям было очевидно, что, «если бы царица [Анна Ивановна] скончалась, цесаревна Елизавета могла бы легко найти сторонников и одержать верх над всеми другими претендентами на российский престол» (так сообщал в Париж французский посланник Маньян).

17 октября 1740 г. Анна Иоанновна умерла, так и не избавившись от Елисавет, но успев передать престол двухмесячному сыну своей племянницы Анны Леопольдовны.

И куда делась прежняя беспечность цесаревны? Выдержать двух Анн на своей шее она не хотела и не могла. Так стали плестись нити заговора. Когда-то, в пору ее юности, испанский посланник, герцог де Лириа, сообщал в Мадрид, что принцессу Елизавету выделяют «ум, красота и честолюбие». Теперь, когда она утратила былую беспечность, но не растеряла своих лучших качеств, она стала особенно опасна для ленивой, неумелой регентши, которая была, словно насмешкой судьбы, поставлена править Российской империей.

Уже через несколько месяцев после воцарения оной английским дипломатам стало известно, что цесаревна Елизавета Петровна вступила в сговор со шведским и французским посланниками в Петербурге – Эриком Нолькеном и маркизом де ла Шетарди и что план переворота ими подробно разработан. В его подготовке также участвовали лейб-медик цесаревны И. Г. Лесток, ее фаворит А. Г. Разумовский и ее ближайшие друзья – А. И. Шувалов, П. И. Шувалов и М. И. Воронцов.

Весной 1741 г. англичане сообщили об этом отцу императора, принцу Антону-Ульриху. Это возымело странное действие. Казалось, что вся та беспечность, что была попусту растрачена повзрослевшей Елисавет, передалась теперь ее противникам. Принц Антон-Ульрих выслушал все, признался, что обо всем подозревал, и добавил, что Елизавета Петровна ведет себя так двусмысленно, что рискует оказаться в монастыре. Никаких действий он более не предпринимал. Нет, недаром Елизавета даже при солдатах его полка, не стесняясь, называла его дурачком!

Кто знает, если бы в 1727 г. юная, ветреная Елисавет наследовала своей матери и стала императрицей, она наверное, точно так же по своей тогдашней доверчивости сделалась бы скорой жертвой какого-нибудь заговора… Но теперь ее ум безошибочно действовал, а честолюбие лишь подстегивало его.

Тем временем всю осень 1741 г. новые донесения о готовящемся заговоре поступали в правительство. В ответ на них опять ничего не делалось. Наконец, в понедельник 23 ноября 1741 г. немного встревоженная Анна Леопольдовна, прервав карточную игру, отвела тетушку Елизавету в соседнюю комнату, чтобы придирчиво расспросить о ее тайных интригах.