100 великих крылатых выражений

Так был заключен негласный союз между королем и его первым министром – между нерешительным, подчас неуверенным в себе королем и не знавшим сомнений министром. Бисмарк оказался как никогда нужен Вильгельму I. Так возник очень сплоченный тандем, уверенно правивший Пруссией, а затем Германией более четверти века.

Борьба предстояла нешуточная. Вильгельм позднее даже признался своему собеседнику, какие мысли его одолевают: «Я предвижу совершенно ясно, чем все это кончится. На Оперной площади, под моими окнами, отрубят голову сперва вам, а несколько позже и мне».

Бисмарк тогда ответил королю: «Да, нас не будет в живых, но ведь мы все равно умрем рано или поздно; а разве может быть более достойная смерть?»

Бисмарк с самого начала показал себя беспощадно жестким политиком. Сразу после своего назначения, 30 сентября, он шокировал либеральное большинство ландтага своей речью, произнесенной в бюджетной комиссии. Он твердо, по-солдатски сказал: «Не на либерализм Пруссии смотрит Германия, а на ее мощь. […] Не речами, не постановлениями большинства решаются великие вопросы времени – это было большой ошибкой 1848 и 1849 годов, – а железом и кровью».

Сразу отметим, что фраза Бисмарка «железом и кровью» была вольной цитатой из стихотворения «Железный крест» Максимилиана фон Шенкендорфа (1783–1817), участника Освободительной войны против Наполеона. В дословном переводе цитата звучит так: «Ведь только железо нас может спасти // И избавить может лишь кровь // От позорного бремени тяжких цепей, // От горделивого торжества зла».

Итак, в этой пламенной речи Бисмарк смело открыл карты. Только победа в войне обеспечит торжество прусской политики, доминирование Пруссии среди других немецких государств.

Один из вождей либералов, юрист Макс фон Форкенбек, впоследствии друживший с Бисмарком, тогда отозвался о нем крайне едко: политика по Бисмарку означает «управлять без бюджета, с сабельным полком внутри страны и войной за ее пределами». И добавил: «Я считаю его самым опасным министром Пруссии, который более всего угрожает ее счастью и свободе».

Другой будущий поклонник Бисмарка, а в те дни либеральный историк Генрих фон Трейчке, был настроен не менее зло. В конце сентября 1862 г. он писал политику из Бадена Вильгельму Нокку: «Когда я слышу такого вот плоского юнкера (прусского помещика. – А. В.), как этот Бисмарк, болтающего про железо и кровь, которыми он хочет поработить Германию, то мне кажется, что он не менее жалок, чем подл».

Отныне Бисмарк стал править страной, следуя своему непререкаемому девизу: «Власть важнее права». Его личный финансовый советник Герсон Блейхредер писал в январе 1863 г. Ротшильду, который и познакомил его с Бисмарком: «Нынешнее министерство непопулярно настолько, насколько это редко бывало даже в Пруссии».

Либеральные депутаты и впредь отказывались принимать бюджет и поддерживать военную реформу. Тем не менее Бисмарк настоял на своем, используя лазейку в прусской конституции. В течение четырех лет он управлял страной, не имея бюджета. В газетах его политика резко критиковалась, поэтому с 1 июня 1863 г. по его распоряжению была введена жесткая цензура.

И все равно казалось: дни пребывания Бисмарка у власти сочтены. Он удержал свой пост лишь благодаря внешнеполитическим успехам. «Железом и кровью» он и впрямь взялся расширять пределы Пруссии, ее «жизненное пространство».

Пробужденное в немецком народе национальное самосознание, давно зревшая в нем мечта о едином немецком государстве облегчили задачу Бисмарка.

Осенью 1863 г. вновь разгорелся давний спор с Данией из-за герцогств Шлезвиг и Гольштейн, связанных личной унией с датским королем. В этом очередном обострении конфликта Бисмарк увидел свой единственный шанс выбраться из того тупика, в который его завела внутренняя политика.