100 великих крылатых выражений

В те годы армия была гордостью Франции, ее святыней. Любая критика в ее адрес считалась клеветой, ведь военным, этим славным защитникам отчизны, предстояло смыть позор, которым была покрыта страна после разгрома во Франко-прусской войне.

Высшие армейские чины добились того, чтобы Пикара, взявшегося копать слишком глубоко, перевели в Тунис. Неотвратимое наказание ждало любого, кто возьмется за пересмотр этого дела. Следовало сделать все, чтобы сомневаться в выводах следствия было нельзя.

Однако в газетах продолжали ворошить прошлое, да и общество не успокаивалось, бурлило, в нем вспыхивали споры, и многое из того, что говорилось пока тайно, непублично, было не угодно властям. За несколько лет, прошедших со дня окончания судебного процесса, все население страны раскололось на два враждебных лагеря. Либеральные круги и французские интеллектуалы, а также все, кто причислял себя к социалистам, в основном поддерживали Дрейфуса, были «дрейфусарами». Им противостояла правая часть политического спектра – «антидрейфусары», к которым принадлежали консервативно настроенные военные, французские националисты и клерикалы.

И когда страсти окончательно накалились, а споры стали ожесточенными, взорвалась бомба – появилось открытое письмо Эмиля Золя.

Еще два года назад он не был в рядах дрейфусаров, но его возмущала волна антисемитизма, захлестнувшая Францию. После обвинений в адрес Дрейфуса бульварные газеты только и делали, что писали о «еврейских махинациях», публиковали карикатуры на евреев.

В мае 1896 г. Золя даже напечатал на страницах «Фигаро» статью «В защиту евреев», где разоблачил глупые заблуждения и наветы в их адрес. Он признавался: «Я до крайности поражен, что в наши дни в нашем великом Париже мог разгореться такой фанатизм и что у нас пытаются разжечь религиозную войну, смущая наш добрый народ». Имя Дрейфуса, впрочем, ни разу не упоминалось в статье.

В ноябре 1897 г. сенатор Шерер-Кестнер встретился с Золя для обстоятельной беседы и сумел убедить его в невиновности Дрейфуса. Однако газета «Фигаро» отказалась публиковать любые статьи о деле Дрейфуса и, боясь потерять подписчиков, разорвала отношения с Золя. Тогда писатель решил выпускать брошюры на эту тему, написанные в форме открытых писем.

14 декабря 1897 г. он опубликовал «Письмо юным», призывая молодежь бороться против ксенофобии. 6 января последовало еще более полемичное «Письмо Франции».

Когда же 11 января суд оправдал майора Эстерхази, последовал знаменитый ответ Золя: «Я обвиняю!» Стремясь увеличить свою аудиторию, писатель обратился на этот раз к главному редактору газеты «Орор» Жоржу Клемансо и получил от него согласие на публикацию.

Само название «Я обвиняю!» стало крылатой фразой – символом открытого сопротивления человека любым злоупотреблениям, совершенным властью. Эмиль Золя своим смелым поступком поставил себя во главе той славной когорты писателей, что в XX в. будут не раз напрямую обращаться к народу и власти, призывая «жить не по лжи».

По словам Золя, осуждение Дрейфуса стало грубой судебной ошибкой. Ее причинами были предвзятость и некомпетентность людей, проводивших дознание. Они манипулировали фактами, как хотели.

Используя все свое красноречие, прибегая к самым изощренным средствам риторики, выработанным французской словесностью, начиная с проповедей Жака Боссюэ, крупнейшего церковного оратора XVII в., Золя убеждал президента Республики и всех читателей в невиновности Дрейфуса. Подкупала его четкая аргументация. Образцовой была композиция письма.

Для начала Золя назвал приговор, вынесенный Дрейфусу, «позорным пятном», которое омрачило и репутацию президента, и честь французской нации. Золя продолжал: «Мой долг требует, чтобы я высказался, молчание было бы равносильно соучастию, и бессонными ночами меня преследовал бы призрак невиновного, искупающего ценою невыразимых страданий преступление, которого не совершил. К Вам, господин Президент, обращу я слова истины, объятый негодованием, которое переполняет всех честных людей».

Золя подробно изложил ход следствия по этому делу и указал на многочисленные неувязки, неточности и подтасовки фактов в обвинительном материале, а также на нехватку улик, доказывающих вину Дрейфуса.

Далее он обратил внимание на «дело Эстерхази» – постыдное оправдание виновного. Офицеры и судьи, запутавшись во лжи, не решились открыть правду. Поэтому, следуя ложно понятому кодексу чести, они утаили вину Эстерхази, а Генеральный штаб обвинил во всем «грязную прессу» и евреев.