100 великих крылатых выражений

Впервые она – в несколько ином виде – появилась в 1988 г. в статье известного литературного критика Н. Б. Ивановой (тогда она была членом редколлегии журнала «Дружба народов», с 1993 г. она – первый заместитель главного редактора журнала «Знамя»). Иванова не придумывала эту фразу, не приписывала ее участникам травли Пастернака. В статье «Смерть и воскресение доктора Живаго», опубликованной в журнале «Юность», она лишь свела реплики хулителей поэта к строгой, почти математической формуле: «Откровенный, злобный погром Б. Пильняка (в 1929 г. за публикацию за границей повести «Красное дерево. – А. В.)… печально перекликается в моем сознании с травлей Б. Пастернака в 1958-м… Именно тогда возникла логика: “я романа не читал, но осуждаю”».

В годы Перестройки эта фраза (в чуть измененном виде) стала очень популярна. Тогда ее повторяли, чтобы клеймить «позорное советское прошлое». На самом деле подобная формула – «Я Пастернака не читал, но осуждаю!» – прекрасно иллюстрирует механизм человеческого конформизма. И на авторитарном Востоке, и на либеральном Западе многие тысячи людей послушно готовы осуждать то, что никогда не читали (не слышали, не видели), если этого потребует от них власть или «прогрессивно мыслящее большинство».

…5 ноября, устав от травли, Б. Н. Пастернак отказался от Нобелевской премии. Но время легко сочлось с ним славой: при жизни – в узком кругу друзей, а после смерти – во всем мире и, конечно, в России.

Мы вам еще покажем кузькину мать!

1959 г.

Что начиналось с безобидных шуточек и злобноватых одергиваний собеседников, могло кончиться всемирной катастрофой, если бы в этом человеке – Первом секретаре ЦК КПСС Никите Сергеевиче Хрущеве (1894–1971), правившем Советским Союзом 11 лет, не было столько же светлого, сколько было в нем темного, злого. Он был готов уничтожить мир небывалой дотоле бомбой, а взялся закидывать классовых врагов шапками с Кубы, в разгар Карибского кризиса, и кукурузой со всех советских колхозных полей. Недаром помнит весь мир его «кузькину мать»!

Его правление стало «оттепелью», временем, когда многим хотелось верить, что наконец наступила свобода, та желанная свобода, ради которой люди шли в революцию, и при нем же короткая «московская весна» стала снова сменяться «заморозками».

Невероятно противоречив был он. И потому так необычно выглядит памятник ему, созданный скульптором Эрнстом Неизвестным, чей эпический поединок с Хрущевым на выставке художников-авангардистов (выставке «30-летия МОСХ») в Манеже 1 декабря 1962 г. вошел в политическую историю СССР – стал символом скорого окончания «оттепели».

Сам художник необычайно любил противоречия. Контрасты, разломы, резкие линии, кричащие формы – вот подлинная стихия Э. И. Неизвестного, фронтовика, офицера, кавалера ордена Красной Звезды. Противоборство добра и зла, света и тьмы наполняет многие его работы. Из них наиболее знаком нам двухцветный, двуликий памятник, украсивший в августе 1975 г. надгробие Хрущева на Новодевичьем кладбище, где черный цвет, символизирующий мрак прошлого, неотделим от белого цвета, напоминающего о множестве добрых дел, совершенных Хрущевым, о душах, спасенных им из сталинского ГУЛАГа.

Стихия поединка, спора, перебранки была очень близка Хрущеву. По той же выставке авангардистов он пронесся, как лубочный витязь по полю брани, как Аника-воин, всех разя меткими и колкими, но не смертельными ударами. В том же воинственном настроении, которое не покидало его, любителя помахать кулаками и постучать ботинками, он появился и за три года до этого, 25 июля 1959 г., на американской выставке, открывшейся в Сокольниках.

В тот год, в сентябре, он собирался совершить официальный визит в США. В преддверии его визита в Москве открылась первая «выставка достижений народного хозяйства Америки». Среди экспонатов были новейшие модели автомобилей, катеров, сельскохозяйственной техники, телевизоров и вычислительных машин. На территории парка возвели даже типичный американский коттедж. Была представлена здесь и бытовая техника: холодильники, кухонное оборудование, стиральные машины.

Спор Никиты Хрущева с Ричардом Никсоном. 1959 г.

На открытие выставки приехал вице-президент США Ричард Никсон. Хрущев не мог отчаянно не поспорить с ним. При виде коттеджа он сразу «срезал» заморского гостя: «Наш советский человек в таком не будет жить. Мы будем строить многоэтажные дома, чтобы все вместе жили. Не коммуналки, а отдельные квартиры, но в домах. А отдельно жить семье, в отдельном доме – это безумие».

Спор разгорелся не на шутку. Советский дипломат О. А. Гриневский поведал о кульминационном моменте этого «противостояния двух систем»: