100 великих крылатых выражений

Ямвлих проповедовал теургию – ритуальное общение с богами. Он искусно породнил темное с темным: туманное учение неоплатоников – с теургическим ритуалом. Юлиана это привлекло; отныне он почитал Ямвлиха третьим великим философом, ниспосланным людям, наряду с Пифагором и Платоном.

В 351 или 352 г. Юлиан, завороженный этим учением, отправился в Эфес, чтобы заниматься у философа Максима Эфесского, который называл себя теургом. Последний окончательно убедил будущего императора в том, что ему суждено воскресить поверженных древних богов, дать им новую жизнь, а с людей сбросить оковы христианства.

Многие историки, например немецкий исследователь Клаус Брингман, автор книги «Kaiser Julian» – «Император Юлиан» (2004), считают, что уже в 351 г. Юлиан втайне стал язычником и лишь внешне выказывал приверженность к христианской вере, оставаясь «чужим среди своих», язычником среди христиан.

Немецкий историк Клаус Розен в книге «Julian. Kaiser, Gott und Christenhasser» – «Юлиан. Император, Бог и ненавистник христиан» (2006), наоборот, полагает, что решающим событием, повлиявшим на обращение Юлиана к традиционной греко-римской религии, стала внезапная смерть императора Констанция II, открывшая Юлиану путь к власти. В этом стечении роковых, но счастливых обстоятельств он узрел волю древних богов.

Боги взбунтовались в 360 г., когда недоверчивый Констанций II потребовал, чтобы Юлиан, ставший в 355 г. цезарем (можно сказать, вице-императором), отослал большую часть верных ему войск из Галлии на Восток для войны с персами. Годом ранее в этой войне уже были уничтожены несколько легионов, направленных туда из Галлии. И теперь солдаты Юлиана отказывались идти на чужую для них войну. Они подняли мятеж против Констанция II и провозгласили Юлиана августом, то есть императором.

После этого наступило… затишье. Двоевластие. Лишь в конце лета 361 г. армии двух императоров стали готовиться к решающему сражению, после того как Констанций II наконец заключил мир с персами.

Теперь гражданская война, событие столь будничное для Римской державы в последние 5 веков, была неизбежной, но римские боги, как мнилось Юлиану, на этот раз были миролюбивы. Они отняли жизнь не у тысяч римлян, а лишь у одного человека. Третьего ноября 361 г. Констанций II умер. Вся власть перешла в руки Юлиана. На ближайшие 20 месяцев он стал единоличным правителем империи.

Свершилось, он верил, чудо. 11 декабря он прибыл в Константинополь. Бескровно победив в ноябре в войне гражданской и казнив в декабре нескольких влиятельных помощников Констанция II, он объявил теперь войну религиозную.

Вот уже несколько десятилетий, со времени правления императора Константина Великого, христиане пользовались все большим расположением властей. Они начали преследовать язычников, закрывали их храмы. Император Юлиан решительно повернул время вспять. Всех отправленных в изгнание по наущению церковных иерархов, он помиловал и вернул из ссылки. По его распоряжению вновь открывались языческие храмы, возобновлялись языческие культы. Император принялся также деятельно поддерживать язычников, надеясь сплотить приверженцев традиционной веры по образу и подобию христианских общин.

Юлиан отменил все привилегии, полученные христианской церковью. Он «отделил церковь от государства», уволив со службы чиновников-христиан, занимавших важные посты, а также отстранив христиан от командования армией. В 362 г. он запретил учителям-христианам преподавать языческую литературу. Этот запрет коснулся, например, и известного позднеримского ритора Мария Викторина, который не так давно (в 355 г.), удивив многих, знавших его, отверг старых богов и принял христианство. Позднее император самолично разрешил ему преподавать, нарушив свой же указ.

Император не стал преследовать христиан, как его великий и грозный предшественник Диоклетиан. До сих пор пролитая кровь мучеников только придавала им силы, сплачивала их общины. Впрочем, император не наказывал и тех, кто самочинно нападал на христиан или изгонял их. Отступник смотрел на это сквозь пальцы. Ведь сам он был теперь «пылким врагом христианства» (Брингман).

Зато он оказался на удивление добр к христианам-еретикам. Он вернул из ссылки всех видных еретиков – новациан, донатистов, евномиан. За милосердием крылся тайный умысел. Вернувшись, изгнанники вступали в ожесточенную полемику со своими злейшими врагами – собратьями по вере. Их междоусобицы только радовали приверженцев языческих культов. Юлиан, образно говоря, возмутил светлые воды христианства подобно тому, как насмешливый негодник, бередя палкой дно пруда, мутит воду в нем.