100 великих крылатых выражений

В 1641 г. в своих «Размышлениях о первой философии» он писал, что само наше существование есть несомненная реальность, с которой подобает считаться: «…После более чем тщательного взвешивания всех “за” и “против” я должен в конце концов выдвинуть следующую посылку: всякий раз, как я произношу слова “Я есмь, я существую” или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным» («Второе размышление…»).

Когда же мы выбираемся за пределы своего «мыслящего Я», то в мире объектов и ощущений можно полагаться лишь на то, был уверен Декарт, что доступно для осознания, а именно то, что можно однозначно измерить. Скорость и расстояние – вот надежные характеристики, которые поддаются определению. Осознаваемый нами мир должен быть мерным миром – миром, где хотя бы что-то подлежит точному исчислению.

Научные дисциплины, которые позволяют измерять окружающий нас мир, а именно физика и математика, и должны стать основой единой науки, постигающей мир. Проблема лишь в том, что не все в видимом нами мире можно исчислить средствами физики и математики. Мир материальный поддается измерению, а мир духовный – нет. Аристотель, полагавший, что материя и дух пребывают в единении, заблуждался. По Декарту, мир материальный и мир духовный никак не связаны. Мир духовный представляет собой мышление в чистом виде. Материальный же мир являет собой нечто механическое. Он всецело подчинен законам природы. По своей сути он сродни некой громадной машине. Зная предельно точно основные его параметры, можно все в нем с абсолютной точностью рассчитать. Все мысленное свободно, явленное же нам в ощущениях – закономерно, механистично.

Таким образом, мир в понимании Декарта был окончательно, безнадежно раздвоен, разделен на дух и материю. И одно никак не обуславливало другое. Это был мир двойственности, дуализма, в котором человек существовал, мыслил, но мог убедительно осмысливать только видимое, предметное. Сама по себе мысль оставалась неуловимой, необъяснимой.

В своем дуализме Декарт зашел так далеко, что смел утверждать: лишь в человеке мир духовный и мир материальный наконец объединяются. Человек, помышлял Декарт, это уникальная в своем роде машина, внутри которой пребывает дух, проявляющий себя в самом процессе мышления.

Мир животных Декарт строго отделял от мира людей. Животные, полагал он, это чистые машины, лишенные души. Пройдут столетия, прежде чем это заблуждение Декарта рассеется и – благодаря трудам выдающихся этологов XX в. – будет доказано, что животные тоже обладают разумом и душой, что и они по-своему мыслящие существа.

Однако это и другие заблуждения не отменяют того, что именно с Декарта берет начало философия Нового времени. Его вклад в научную философию высоко оценивали такие крупные мыслители, как Гегель, Ницше, Хайдеггер и Бертран Рассел. «Философия Нового времени выступила впервые самостоятельно лишь начиная с эпохи Тридцатилетней войны, и ее родоначальниками являются Бэкон, Яков Беме и Декарт, – писал, например, Г. Гегель в «Лекциях по истории философии» (Кн. 1; A: 3b; C: 1a), четко оценивая достижения Декарта и его неудачи. – Определения Декарта, например, суть такого рода, что они вполне удовлетворительны в области механического, но не дальше; изображения других сторон картины мира, например растительной и животной природы, неудовлетворительны и поэтому неинтересны». И как бы критично позднейшие мыслители ни относились к некоторым направлениям развития новейшей философии, заданы они Декартом. «Со времен Декарта […] все философы покушаются на старое понятие «душа», […] это значит: покушаются на основную предпосылку христианского учения» (Ф. Ницше. «По ту сторону добра и зла», 3: 54).

В мире, где торжествовал материализм, метод Декарта, позволявший, основываясь на отдельных, надежно установленных фактах, судить о сложном и целостном, стал незаменимым инструментом в любых научных построениях. Без Декарта, как и без Бэкона, еще долго не было бы современной науки.