Жан Бабиле родился в 1923 году. Его настоящая фамилия – Гутман. Как он обзавелся псевдонимом – это особая история. Впрочем, вся жизнь Бабиле – цепочка невероятных историй.
В детстве он был непоседой. Мать, заметив его страсть к движению, поставила в детской турник, трапецию, кольца. Все свободное время ребенок проводил на этих снарядах. Когда он был совсем маленьким, то упал на палку, которая вдавила ему один позвонок между двумя другими, и они почти сомкнулись. Мальчик услышал разговор родителей: «Если он шелохнется, то может быть парализован на всю жизнь». Он пролежал два месяца, абсолютно не двигаясь. Потом быстро восстановился и стал еще более подвижным.
Его очень рано начали водить в театр. Он видел много опер, оперетт, драматических спектаклей прежде, чем оказался на балете. Это было в Театре Елисейских Полей, где выступал «Балет Монте-Карло». В тот вечер показывали балеты Михаила Фокина: «Шопениану», «Испытание любви» и «Шехерезаду». Мальчик был в таком восхищении, что, выходя из театра, сказал: «Хочу быть танцовщиком». Ему было почти двенадцать лет, и он принял решение.
Отец будущего артиста был человек удивительно образованный, писал картины, сочинял стихи, дружил с Пикассо, который приходил в дом Гутманов на воскресные обеды. Когда сын надоел просьбами отдать в балетную школу при парижской Опере, отец предложил ему проучиться там год, и если педагоги не обнаружат в ученике настоящего таланта, – уйти. Сын согласился и через год стал в классе лучшим учеником. Его одноклассником был будущий хореограф Ролан Пети.
Впереди было прекрасное будущее, но началась Вторая мировая война. Немцы оккупировали Париж. Жан с другом Роланом уехали из Парижа на юг Франции, где у его родителей было небольшое имение. Оба очень беспокоились, что от вынужденного безделья потеряют форму. В результате Бабиле оказался в труппе Марики Безобразовой в Канне, там много танцевал и приобрел немалый опыт. А потом он, понадеявшись на свою счастливую судьбу, вернулся в оккупированный Париж. Его взяли в балетную труппу Оперы, и он ездил с ней даже на гастроли в Испанию. Ради безопасности пришлось взять псевдоним «Бабиле» – это была девичья фамилия матери. Вернулся – и чудом спасся от газовой камеры и каторжных работ, куда отправляли евреев. Полицейский уже взял его паспорт, прочитал фамилию Гутман, но ему помешала паника, во время которой артисту удалось скрыться. Бабиле прятался в бистро, принадлежавшем отцу Ролана Пети, а потом взял и ушел в Сопротивление.
Быть партизаном ему понравилось – он жил в лесу, был в передовом отряде. А когда все кончилось, партизан поместили в казармы. Дисциплина очень быстро надоела Бабиле – он терпеть не мог подниматься по сигналу трубы. Он вышел на шоссе и стал голосовать. Никто не останавливался, Бабиле вытащил пистолет, направил на один переполненный «ситроен» и сказал: «Мне надо в Париж». До Парижа он доехал на крыле автомобиля.
Бабиле стал танцовщиком в Балете Елисейских Полей и решил попробовать себя в качестве хореографа – он влюбился в «Психею» Сезара Франка, мелодии обретали в его фантазии какие-то пластические очертания. В свободное время он репетировал с несколькими танцовщиками. Через пару недель директор театра зашел в зал и сказал: «Это уже готовый балет, мы его покажем на сцене». Но где декорации, костюмы, название? Директор посоветовал позвонить Кокто – тот был мастером на все руки, художником, поэтом, драматургом. И действительно – с его легкой руки появились и декорации, и костюмы, и даже название – «Амур и его любовь».
Тогда Балетом Елисейских Полей руководил Борис Кохно, бывший секретарь Сергея Дягилева и друг Жана Кокто. Он пригласил в гости Кокто и Бабиле. Поэт сказал: «У многих танцовщиков были свои «фирменные» балеты. У Нижинского, например, «Призрак розы», я же подарю тебе твой балет, ты этого заслуживаешь». Так началась работа над балетом «Юноша и смерть», который сделал Бабиле знаменитым – танцовщик в двадцать три года стал кумиром послевоенной Франции.
Сперва Кокто и Пети хотели поставить этот балет без музыки – начать с хореографии, выстроить действие, а потом подобрать музыку. Дошло до генеральной репетиции – а ничего подходящего не нашли. Буквально в последнюю минуту дирижер отыскал совпадающую по времени «Пассакалью» Баха. И оказалось – она словно нарочно создана для этого балета, и даже жесты попадали на самые сильные доли тактов. Под эту музыку и разворачивалась история молодого художника, который ждет девушку, мучается оттого, что она опаздывает, а потом понимает, что его возлюбленная – это смерть, и погибает в парижской мансарде.