100 великих речей

Конечно же, первым среди равных следует назвать роман-притчу «Сто лет одиночества», побивший все рекорды по количеству изданий и критической литературы. За полвека роман был переведен на 46 языков общим тиражом свыше 50 млн экземпляров. (The New York Times; 6 мар. 2019 г.). Это произведение явило собой одну из великих вершин мировой прозы, наравне с «Гаргантюа и Пантагрюэлем» Ф. Рабле, «Дон Кихотом» М. Сервантеса, «Войной и миром» Л.Н. Толстого, «Тихим Доном» М.А. Шолохова, превзойти которую уже вряд ли кому удастся. Не исключено, что оно вообще стало могильным камнем романа как такового. Ведь в нем автор, помимо вечного дуэта жизни и смерти, изобразил еще одно вечное противостояние – одиночества и солидарности, чем практически исчерпал темы, интересующие мыслящих читателей. По собственным словам Маркеса, суть романа – «это мысль, что одиночество противоположно солидарности… Одиночество, рассматриваемое как отрицание солидарности, приобретает политический смысл». Описав расцвет, развитие и кризис индивидуализма, лежащего в основе современной культуры, Маркес вынес приговор миру, отказавшемуся от коллективного сознания и коллективного бытия, погрязшему в бессмысленной братоубийственной войне, в которой борьба за национальные интересы оборачивается борьбой за власть, а накопленное богатство – мыльным пузырем.

Нобелевскую премию Маркесу нельзя было не дать. Это очевидно. Это признавал весь мир. Это понимал и Нобелевский комитет, когда из многих номинантов со всего света выбрал представителя Колумбии.

10 декабря 1982 г. после получения диплома из рук короля Швеции Карла-Густава лауреат произнес речь. Маркес не любил выступлений, но выбранная им стезя заставляла делать это. Писатель даже выпустил сборник из 22 речей, произнесенных им в 1944–2007 гг., – «Я вышел не для того, чтобы произнести речь». Нобелевская речь «Одиночество Латинской Америки» занимает в нем центральное место. Она – продолжение художественной и документальной прозы классика, такое же яркое и увлекательное, может быть, самое захватывающее из всех выступлений лауреатов премии за сто с лишним лет.

Начав свою речь с описания того, как испанские конкистадоры покоряли Южную Америку, изумляясь буйству её красок и заражаясь «золотым безумием», Маркес повел речь об их преемниках – генералах-диктаторах, втянувших народы в нескончаемые войны. «Освобождение от испанского владычества не спасло нас от безумия… – констатировал Маркес и привел целый список сумасшедших правителей, у которых руки были по локоть в крови. – …Генерал Максимилиано Эрнандес Мартинес, деспот с теософским уклоном, приказавший варварски уничтожить 30 тысяч сальвадорских крестьян, изобрел маятник, чтобы определить, не отравлена ли еда, и распорядился покрыть красной бумагой уличные фонари в целях борьбы с эпидемией скарлатины…»

Габриэль Гарсиа Маркес – Нобелевский лауреат. 1982 г.

Затем Маркес провозгласил манифест о праве латиноамериканцев на достойную жизнь и социальную справедливость. «Один из наших президентов, подобно героям Античности, погиб в своем захваченном дворце, в одиночку сражаясь против целой армии. (Президент Чили Сальвадоре Альенде. – В.Л.) Еще два президента (один из них – военный), стремившиеся обеспечить достойную жизнь своим народам, погибли при невыясненных обстоятельствах в авиакатастрофах. (Президент Панамы Омар Торрихос и перуанский генерал Ойос Рубио, боровшиеся за освобождение своих стран из-под диктата США. – В.Л.)…За это время было пять войн и 17 государственных переворотов, как будто из преисподней возник диктатор, который, прикрываясь именем Бога, совершил первый в современную эпоху геноцид в Латинской Америке. (Чилийский генерал Аугусто Пиночет. – В.Л.) А между тем 20 миллионов латиноамериканских детей умирали, не дожив до двухлетнего возраста. Это больше, чем родилось во всей Западной Европе, начиная с 1970 года…»

Пояснил Маркес и что такое магический реализм и почему только им можно отобразить жизнь Латинской Америки. Истоки его – в «чудовищной действительности», «в повседневной жизни» с бесчисленным количеством смертей, которые происходят ежедневно. Именно эта действительность «подпитывает родник постоянного творчества, исполненного страданиями и красотой, к которому волею судьбы припал стоящий перед вами колумбиец, мятущийся и ностальгирующий. Наша необузданная действительность полна поэтами и нищими, музыкантами и пророками, воинами и негодяями – персонажами самими по себе столь яркими, которые даже не требуют напрягать воображение. Ведь главная сложность для нас заключалась в недостаточности обычных литературных приемов, чтобы нарисовать нашу жизнь в достоверном свете. Именно здесь, друзья, и зарождается наше одиночество… Рассказ о нашей действительности с помощью чужих приемов лишь затрудняет понимание нас другими, ущемляя нашу свободу и усугубляя одиночество».