100 великих россиян

Освобождение Бердяева из-под влияния марксизма проходило медленно и трудно. Его переход к мистическому реализму завершился только в 1908 г., когда он поселился в Москве. Книги и статьи Бердяева начинают привлекать к себе общественное внимание. В период между первой и второй революцией его известность постоянно росла и вскоре сравнялась с известностью Мережковского. Их обоих считали предвестниками «новой эры» в религиозно-общественном развитии человечества. Бердяев с энтузиазмом встретил Февральскую революцию, которая вызвала в нем подъем духа. Но октябрьский переворот, последовавший через несколько месяцев, он считал величайшей ошибкой. Бердяев, впрочем, многое готов был понять и принять в советской власти; единственное, с чем он не мог смириться, так это с удушением свободы: мысли и духовности. В 1920 г. совет факультета Московского университета избрал его профессором и пригласил читать лекции по философии. Но через два года сотрудничество с новой властью прервалось, причем не по вине Бердяева. В конце августа 1922 г. появилось известное постановление ГПУ «О высылке наиболее активных контрреволюционных элементов из среды профессоров, врачей, агрономов, литераторов». В черный список попал и Бердяев, хотя, разумеется, к числу «активных контрреволюционных элементов» не принадлежал ни сном, ни духом. В сентябре 1922 г. он с женой навсегда покинул Россию и поселился в Берлине.

В то время германская столица являлась одним из крупнейших центров русской эмиграции. Это навело на мысль основать здесь русский учебный центр. Уже в ноябре Бердяев вместе с несколькими профессорами объявил о создании Русской религиозно-философской академии. Однако жить в ту пору в Германии из-за инфляции и экономических неурядиц было трудно. Летом 1924 г. Бердяев переселился в Париж. (Через год сюда же переехала Религиозно-философская академия.) Первые годы жизни во Франции Бердяев тоже очень нуждался. Но в конце 1920-х гг., благодаря издательской деятельности (с 1926 по 1939 г. он был редактором религиозно-философского журнала «Путь»), благодаря переизданию его сочинений (к которым на западе проявляли все больше и больше внимания), а также благодаря полученному им небольшому наследству, материальное положение его поправилось. В Кламаре, недалеко от Парижа, он приобрел небольшой благоустроенный особняк с садом и зажил «вполне по-буржуазному». В эмиграции были написаны фундаментальные работы Бердяева «Философия свободного духа» (1927), «О назначении человека» (1931), «Свобода и дух» (1935), в которых были разработаны основные положения его оригинальной философской системы.

«Исходная точка моего мировоззрения, – писал Бердяев, – есть примат свободы над бытием». Божество в его теогонии не изначально. Его возникновению, точно так же как и сотворению мира, предшествовал первичный хаос, божественное Ничто. Из этого Ничто рождается Святая Троица, Бог-Творец. Сотворение мира Богом-Творцом есть уже вторичный акт. «С этой точки зрения, – пишет Бердяев, – можно сказать, что свобода не создается Богом: она коренится в Ничто. извечно». Отсюда вытекает, что Бог не обладает властью над свободой. «Бог-создатель, – пишет Бердяев, – является всемогущим над бытием, над сотворенным миром, но у него нет власти над небытием, над несотворенной свободой». Эта свобода первична по отношению к добру и злу, она обуславливает возможность как добра, так и зла. С точки зрения Бердяева, действия какого-либо существа, обладающего свободной волей, не может предвидеть даже Бог, поскольку эти действия всецело свободны. Таким образом, он не может помешать появлению в мире зла, возникающему тогда, когда иррациональная свобода приводит к нарушению божественной иерархии Божества. «Миф о грехопадении, – пишет Бердяев, – говорит о бессилии Создателя отвратить зло, вытекающее из свободы, которую он не создавал.» В этом аспекте Бердяев рассматривает явление на землю Христа. Он приходит в первичный хаос, в пучину свободы, из которой появляется зло, ради того, что бы взять на себя и искупить все грехи мира. Божественное самораспятие на кресте должно покорить порочную свободу путем просвещения ее изнутри, без насилия над ней, и не отвергая созданного мира свободы». Преображение и обожествление человечества возможны только путем отказа от иррациональной свободы ради свободной любви к Богу. Это не может быть достигнуто никаким принуждением, никаким насилием, а только свободным сознательным выбором каждого человека. Исторический процесс состоит в борьбе добра против иррациональной свободы. Его направленность в сторону прогресса далеко не однозначна. Социальные катаклизмы (войны, революции) то и дело отбрасывают человечество в царство иррациональной свободы, обратно к первоначальному хаосу. Поэтому революции и войны ничего не могут создавать; они только разрушают и никогда не бывают творческими. Точно так же огромную опасность представляют эпохи бездуховности, когда торжествует нерелигиозный гуманизм, рационализм и атеизм.