100 великих тайн дипломатии

7. Арест майора сербской армии Войи Танкосича (Войя (Воислав) Танкосич (16 октября 1881—2 ноября 1915) – майор сербской армии, соратник Драгутина Димитриевича (Аписа), вместе с которым участвовал в убийстве короля Александра Обреновича в 1903 году. Позднее участвовал в сараевском убийстве и организовал партизанскую школу для диверсантов. В годы Первой мировой войны командовал батальоном и был смертельно ранен 31 октября 1915 года. – Примеч. М.С.) и чиновника железнодорожного ведомства Милана Цигановича, причастных к убийству в Сараеве.

8. Введение эффективных мер по предотвращению контрабанды оружия и взрывчатки в Австрию и арест пограничников, помогавших убийцам пересечь границу.

9. Официальное объяснение по поводу враждебных антиавстрийских высказываний сербских чиновников после убийства.

10. Постоянное информирование австрийского правительства о мерах, принятых согласно предыдущим пунктам.

Первая страница австро-венгерского ультиматума Сербии от 23 июля 1914 г.

Позднее говорилось, что эти требования не только не были мягкими: они содержали нападки на суверенитет и достоинство Сербии, а главное – документ был составлен так, чтобы Сербия его не приняла.

Нападки на антиавстрийскую печать в первом пункте меморандума подразумевали в том числе закрытие газеты «Балкан», в которой на следующий день после покушения была напечатана статья о Принципе и Кабриновиче. Эта статья была медвежьей услугой всей Сербии, и Войя Танкосич едва не побил редактора, выпустившего ее в свет. Результатом этой скандальной публикации стал визит австрийского дипломата барона Шторка к генеральному секретарю министерства иностранных дел Славко Груичу. Шторка интересовало, каковы будут действия сербского правительства по расследованию убийства, которое даже сами славянские газеты связывают с Сербией. Груич выразил недоумение и непонимание такой формулировки, а также спросил, кем уполномочен Шторк. Тот в свою очередь выразил удивление, что правительство Сербии, не скупящееся в заверениях о своем добрососедстве, ведет себя в этом деле столь равнодушно.

Многие считали особенно вызывающим пункт четвертый, предполагающий увольнение офицеров по спискам, составленным австрийской стороной, поскольку это унижало сербскую сторону.

Время официального вручения этого документа было продумано в дипломатических кругах Австрии заранее. Дело в том, что 23 июля 1914 года в 11 вечера из Санкт-Петербурга в Париж должен был уехать Раймон Пуанкаре (1860–1934). Австрийцы хотели, чтобы Россия получила сообщение об ультиматуме после отъезда французского президента и союзники не успели договориться о совместных действиях. На следующий день это уже не имело значения.

«Живительный сон перенес меня на несколько часов в мир, в котором ничего не знаешь о катастрофе, разразившейся над Европой, – писал Пуанкаре в книге «Воспоминаний». – На рассвете меня разбудили щебетание птиц и веселые лучи солнца. Мне пришлось сделать усилие над собой, чтобы вернуться к сознанию действительности. Неужели это правда: нам объявлена война? <…> И вот тем не менее, несмотря на сорок четыре года осторожной и предусмотрительной политики, на нас обрушилось несчастье, которое мы всем силами пытались предотвратить. Возможно ли это? И что готовит нам судьба?»

Военный министр России В.А. Сухомлинов (1848–1926) называл хронологическим ядром начала Первой мировой войны промежуток с 24 по 28 июля 1914 года (В.А. Сухомлинов «Воспоминания», 1926). В половине седьмого вечера 23 июля 1914 года ультиматум был вручен сербскому правительству австрийским посланником в Белграде бароном Владимиром Гизлем фон Гизлингеном (1860–1936) – австрийским дипломатом, занимавшим пост посла в Турции, Греции, Черногории, Сербии.

Узнавший об ультиматуме кайзер Вильгельм воскликнул: «Браво! Признаться, от венцев подобного уже не ждали» (Deutschland im ersten Weltkrieg. Bd. 1). На следующий день, 24 июля, Россия начала мобилизацию морского флота и четырех военных округов – Московского, Казанского, Киевского и Одесского. Тогда же Министерство финансов получило поручение свернуть и изъять денежные вклады в германских и австрийских банках.

Сербскому правительству было дано на ответ двое суток. В случае нарушения срока наступал разрыв дипломатических отношений. За десять минут до истечения срока, без десяти минут шесть вечера 25 июля, Сербия приняла ультиматум.