100 великих тайн дипломатии

Кстати, ультиматум был типичным дипломатическим парадоксом. Тиса сочинял его воинственно, и выглядела эта бумага как месть сербам, покусившимся на самое дорогое для империи – ее наследника Франца-Фердинанда. Но известно, что лично самого Франца-Фердинанда Иштван Тиса терпеть не мог и, возможно, сам охотно помог бы Гавриле Принципу зарядить револьвер, если бы это не решало судьбу Венгрии. Когда в феврале 1910 года Тиса основал Национальную партию труда и выиграл парламентские выборы, он не стал формировать правительственный кабинет исключительно потому, что поссорился с эрцгерцогом. Не сошлись они в вопросе избирательного права. Франц-Фердинанд хотел централизации империи Габсбургов и выступал за универсальное избирательное право. Тиса же, как националист, считал, что централизация Австро-Венгерской империи приведет к ослаблению венгров и, соответственно, к активизации этнических меньшинств на венгерской территории. В общем, они с эрцгерцогом оказались по разные стороны баррикад. В тот момент на сторону Тисы встал даже венценосный дядя эрцгерцога – австрийский император. Впрочем, Тиса правительство так и не возглавил, поскольку Франц-Иосиф не хотел публично ссориться с единственным наследником.

С 1886 года Тиса был членом венгерского парламента. Он считался убежденным сторонником подписания соглашения между Австрией и Венгрией и вообще был политиком реакционного толка. Но главным в его выступлениях всегда был финансово-экономический вопрос, что говорит о прагматизме и политической дальновидности Тисы. В чем-то он напоминал русского премьера П.А. Столыпина, пытавшегося сохранить силу и мощь Российской империи и уберечь ее от надвигавшегося хаоса.

Став премьером Венгрии в октябре 1903 года, Тиса умело балансировал между интересами австрийского престола и стремлением повысить значимость венгров. Одним из его популистских шагов стало перезахоронение возвращенных на родину останков Ференца II Ракоци. Но популярность Тисы была шаткой и держалась только на его силе. Уже год спустя он подавил забастовку железнодорожников, арестовав и рекрутировав активистов. Потом в Бихаре случился разгром социалистов, повлекший за собой человеческие жертвы – 33 убитых, несколько сотен раненых.

Иштван Тиса и Конрад фон Гётцендорф в Вене. 15 июля 1914 г.

При этом Тисе приходилось бороться с оппозицией, которая одинаково сильно ненавидела и его отца-политика, и его самого как продолжателя семейного дела. Часть оппозиции удалось ненадолго успокоить и даже утвердить бюджет, но в 1904 году вспыхнул новый кризис и начались обструкции в обоих парламентах – и венгерском, и австрийском. Спикера венгров даже обвинили в манипуляциях депутатами и подаче им сигнала с помощью носового платка.

Все это было бы смешно, если бы не привело к распаду партий и внеконституционному положению Венгрии. Лишь полицейские меры помогали Тисе оставаться у власти. Но в январе 1905 года он все-таки ушел в отставку. Впрочем, такие политики, как Тиса, надолго не уходят, и перед самой войной, в 1912–1913 годах, он, будучи спикером палаты представителей, осуществлял реформы в австро-венгерской армии. Ненависть к нему венгерских социалистов вылилась в вооруженное восстание 22 мая 1912 года, названное «Красным четвергом».

Кроме того, дальновидный Тиса поддерживал еврейские предпринимательские круги и пытался решить вопрос национальных меньшинств. Он даже назначил несколько представителей еврейской диаспоры в состав кабинета министров, а деятелям православной и греко-католической церкви предоставил мандаты в верхней палате парламента. За это политики-националисты активно на него нападали.

Иштван Тиса не зря так боялся последствий распада империи: Первая мировая война положила конец не только империи, но и единству венгерских территорий, и судьбе самого Тисы. Его не любили, обвиняли в содействии началу войны и три раза покушались на его жизнь. В четвертый раз Тисе не повезло. 31 октября 1918 года, когда премьеру было уже 57 лет, в его дом ворвались солдаты-мятежники. На глазах у жены он был убит. А в Венгрии началась революция.

Секретный договор

А в Италии кипели совсем другие страсти. Новое правительство Саландры провозгласило «священный эгоизм» своим основополагающим принципом. Фактически национально-патриотический дух и воинственные призывы базировались на досадных поражениях Италии в XIX веке и стремлении возродить уснувший на тысячу лет великий Древний Рим. Возможно, к началу XX века это и выглядело чудачеством – Италия уже изменилась, да и весь мир тоже, – однако многие амбициозные люди в стране так не считали. Это были начинавший свою деятельность будущий фашистский вождь Муссолини с его соратниками, националистический поэт Габриеле Д’Аннунцио, популярный в культурных кругах, ирредентист с юга Австрии Чезаре Баттисти, известный в кругах социалистов.

Итальянский вопрос