100 великих тайн дипломатии

После этого Черчилль пытался перевести разговор на другую тему, но Сталин продолжал наступать на него. Было ясно, что изменить ничего нельзя, но советский лидер вновь повторил, что с таким положением дел согласиться нельзя. Тогда британский премьер начал рассказывать о плане операции «Факел»: британское вторжение в Северную Африку намечалось осуществить в октябре 1942 года. Черчилль сказал, что эта операция выведет из войны Италию. Сталин выразил удовлетворение англо-американскими планами высадки в Северной Африке. Гарриман тоже поддержал план Черчилля и добавил, что президент Рузвельт намерен как можно скорее перейти к этой африканской операции. Сталин поинтересовался, как реагируют на операцию «Факел» политические круги Франции и Испании. Черчилль сказал, что Франция отреагирует положительно, а до Испании ему дела нет.

Но после этого разговор снова зашел о втором фронте, и Черчилль стал настаивать на важности балканского наступления, которое состоится после африканской операции.

Когда наступила ночь, английская делегация отбыла в свою резиденцию, так и не получив согласия на изменение плана 1942 года, предполагавшего высадку союзников у берегов Нормандии.

Второй раут проходил еще хуже первого. По словам В.М. Бережкова, Черчилль «вынужден был играть незавидную роль политика, которому приходится оправдываться и маневрировать в связи с нарушением торжественно принятого ранее обязательства открыть второй фронт». Сталин начал обвинять Черчилля в саботировании военных действий и отсутствии реальной помощи со стороны союзников. Черчилль сказал, что терпит такой тон только из уважения к храбрым русским войскам. В своих воспоминаниях он писал: «Сталин, откинувшись и пыхтя трубкой, полузакрыв глаза, извергал поток оскорблений. Мы достигли такой точки, перейдя которую государственные деятели уже не могут вести переговоры». После столь эмоционального диалога премьер собрался уезжать, но в час ночи 14 августа Сталин вызвал помощника Черчилля Кадогана к себе на квартиру, и тот, к полному своему удивлению, обнаружил за столом Черчилля и Молотова в расслабленных позах. Оказывается, они уже четыре часа выпивали.

«Стол был уставлен тарелками со всевозможной едой, увенчанной молочным поросенком, и бесчисленными бутылками, – писал Кадоган. – Сталин заставил меня выпить что-то огненное. Сэр Уинстон предусмотрительно ограничивался красным кавказским вином».

Общение затянулось до трех часов ночи. Потом потрепанные застольем англичане заехали в свою резиденцию за чемоданами и в четверть пятого выехали на аэродром. Сталин радушно проводил гостей к их машине и вместе с ними сфотографировался.

Современное освещение встречи

Истинной причиной современного интереса к визиту Черчилля в Москву стала «грандиозная попойка» со Сталиным, описанная дипломатами, ставшими свидетелями происходящего. Заместитель министра иностранных дел Англии Александр Кадоган, сопровождавший Черчилля, утверждал, что «два великих деятеля сумели установить контакт и поладить друг с другом. Подходящая обстановка способствовала тому, что беседа оказалась вдвое содержательнее, чем во время официальных переговоров. Атмосфера была как на свадьбе». Кадоган добавил, что у его шефа болела голова от спиртного: «Невозможно вообразить ничего ужаснее кремлевского банкета, но это надо было вытерпеть». Но известно также, что Сталин лично заказывал для британского премьера его любимый коньяк и приказал подготовить баню.

Судя по всему, раздражение советских официальных лиц из-за откровенного обмана англичан, не собиравшихся открывать второй фронт, привело к желанию отомстить – именно так, как принято было мстить в дипломатической среде: нужно было поставить человека в смешное и унизительное положение. Черчилля напоили, растопили для него баню, и он, находясь в постоянном напряжении в непривычной для себя обстановке, доверчиво дал себя обработать, а потом начали появляться карикатуры, изображавшие голого премьера, фотоснимки выпившего Черчилля. Эти изображения до сих пор хранятся в архивах. Неприятно, конечно, но едва ли это испортило имидж британского политика. Над ним посмеивались не зло. И в целом Черчилль был доволен визитом. Очевидно, ему любопытно было поглядеть на живого Сталина и побывать в столице воюющего государства.