100 великих узников

У больного существует целая система бреда, которую он упорно отстаивает. О себе он сообщает, что принял обязательство искупить наложенное на Финляндский полк наказание за его измену во время 1812 года… Перед ним был целый ряд офицеров, которые несли тоже наказание по одному году, согласно жребию. Чтобы выполнять принятое на себя обязательство, он объявил себя государственным преступником… но военный суд может объявить ему смертный приговор, однако в силу его договора с военным законом пуля в тот самый момент, как она готова пронзить грудь, превратится во влажное облако…»

В Казанском доме для умалишенных несчастный узник томился еще шесть с половиной лет и умер 5 декабря 1887 года.

Первая политическая голодовка в России

Царское правительство не без оснований считало Чернышевского опасным для себя человеком. В 1860-е годы в центре революционно-демократического движения в России стоял журнал «Современник», роль которого еще больше возросла, когда в нем стал сотрудничать Н.Г. Чернышевский. Вскоре он стал общепризнанным вождем и учителем прогрессивно настроенной интеллигенции, особенно молодежи, поэтому неудивительно, что правительство увидело в нем смертельного врага. А тут в III Отделение поступил анонимный донос, автор которого прямо-таки взывал к жандармам: «Что вы делаете, пожалейте Россию, пожалейте царя! Правительство не видит, какие идеи проводит Чернышевский – этот коновод юношей… Ежели вы не удалите его, то быть беде – будет кровь: ему нет места в России – везде он опасен… Избавьте нас от Чернышевского – ради общего спокойствия!»

^{Н.Г.Чернышевский}

Положение еще больше осложнилось, когда в сентябре 1861 года за распространение прокламации «К молодому поколению» были арестованы поэт М.Л. Михайлов, а в начале октября – В.А. Обручев, сотрудник «Современника». Со второй половины 1861 года за писателем был установлен неусыпный надзор. Дом на Большой Московской улице, где он жил, буквально со всех сторон окружали агенты III Отделения. Швейцар, подкупленный царской охранкой, отдавал ее агентам всю корреспонденцию, которая приходила на имя Н.Г. Чернышевского.

Чтобы осуществлять постоянное «наружное наблюдение», III Отделение сняло комнату напротив дома, в котором жил Н.Г. Чернышевский, и всегда знало, кто у него бывал, когда он сам выезжал, с кем встречался и т. д. Из донесений от 6 декабря, например, следовало, что «к Чернышевским на днях будет определена в кухарки жена подкупленного швейцара, и через нее, быть может, удастся узнать более, чем наружным наблюдением». Жена швейцара действительно поступила к Чернышевским, и «для поощрения ей было выдано несколько рублей на кофе». А она за это доставляла в полицию все черновики рукописей, которые доставала из мусорной корзины писателя. Однако все усилия полиции оставались тщетными – улик против Н.Г. Чернышевского найти не удавалось.

Через некоторое время писатель заподозрил неладное, и в начале мая 1862 года кухарку уволили, что сразу же сказалось на полноте агентурных сведений о Н.Г. Чернышевском. Таким образом, у правительства не было ни малейшего повода обвинить его в антигосударственной деятельности, но оно хотело любым путем «обезвредить» властителя дум молодежи. Летом 1862 года на восемь месяцев был запрещен выпуск журнала «Современник», еще раньше был закрыт основанный по инициативе Н.Г. Чернышевского «Шахматный клуб» – место встреч свободолюбивой интеллигенции и своеобразный штаб революционного подполья. А вскоре нашелся предлог, чтобы бросить в тюрьму и самого писателя.

Летом того же года на границе был задержан отставной коллежский асессор П.А. Ветошников, который вез из Лондона письма А.И. Герцена и Н.П. Огарева к А.А. Серно-Соловьевичу. В одном из писем была приписка: «Мы готовы издавать “Современник” здесь с Чернышевским или в Женеве… Как вы думаете?» У властей не было никаких юридических оснований для ареста Н.Г. Чернышевского, как не было и вещественных улик, доказывавших его вину. И тогда его попытались обвинить в том, что он в течение 9 лет на страницах «Современника» занимался антиправительственной пропагандой. Даже была составлена «записка о литературной деятельности Н.Г. Чернышевского», но и ее содержание не могло стать поводом для ареста. И все же в III Отделении любыми способами пытались раздобыть какие-либо документы, обличавшие бы писателя, и доказать, что именно он был автором распространявшейся прокламации «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон».