100 великих загадок современной медицины

Как, вообще, возникает аутизм? Что мы об этом знаем?

Исследователи показали, что аутизм может передаваться по наследству. Есть семьи, где на протяжении нескольких поколений повторяются случаи заболевания им.

Наблюдения за близнецами свидетельствуют, что если у одного близнеца выявлено аутическое расстройство, то с вероятностью 95 % тот же диагноз будет поставлен другому близнецу. Вероятнее всего, аутизм бывает вызван наличием у ребенка нескольких специфичных генов, которые проявляют активность в тот период, когда его мозг формируется.

Британский исследователь аутизма Саймон Барон-Коэн предположил, что аутизм развивается у детей, которые на эмбриональной стадии развития по какой-то причине подвергались аномально высокому воздействию тестостерона. Можно сказать, что аутисты – это те, у кого сформировался абсолютно мужской мозг. Их эмоциональная жизнь предельно бедна.

Под наблюдением ученого находились дети 58 женщин, у которых во время беременности было выявлено очень высокое содержание тестостерона в крови. В возрасте четырех лет эти малыши держались особняком, были немногословны, а если им доводилось общаться с другими детьми, они не смотрели им в глаза. Мало того! Они не умели сопереживать другим. Их отличал, как подчеркнул Барон-Коэн, «дефицит эмпатии (сочувствия)». Зато у них было развито умение систематизировать, схематизировать происходящее. Такие дети были наделены явно выраженными математическими способностями.

Подобными талантами руководит правое полушарие мозга. У аутистов оно работает гораздо лучше, чем левое. Еще в 1980-х годах исследователи из Гарвардского университета Норман Гешвинд и Альберт Галабурда обратили внимание на то, что головной мозг будущего ребенка развивается неравномерно: левое полушарие формируется медленнее и дольше, чем правое. В таком случае выше вероятность, что в этой части мозга что-то разовьется не так (причиной дефекта может стать и избыток тестостерона). В итоге левое полушарие остается недоразвитым. Этот недостаток компенсирует усиленная работа правого полушария, а потому отдельные его функции могут быть гипертрофированными: у человека развивается идеальная зрительная память, или он начинает считать лучше, чем компьютер, или запоминает любое музыкальное произведение с листа.

Такова в общих чертах эта гипотеза. Однако у нее есть важный недостаток. Она не объясняет, почему лишь отдельные аутисты обладают исключительными талантами.

В любом случае, глядя на аутиста, нельзя не отделаться от впечатления, что видишь остров, почти весь затопленный водой, но на уцелевшем клочке суши высится громадная башня, построенная неведомо кем, неизвестно когда.

Таких затопленных островов, как выяснилось, не так уж и мало. По некоторым оценкам, из каждой 1000 детей шесть-семь человек страдают аутизмом, причем мальчики в четыре раза чаще, чем девочки. Возможно, имеются некоторые «чисто мужские гены», чьи мутации и приводят к развитию аутизма.

Ученые не могут окончательно понять, что же сделало этих людей такими, какие они есть. Почему мир их чувств так беден, словно все их эмоции сметены гигантской волной, когда-то потрясшей их? И почему они обладают порой необычайными талантами, словно на этом жалком, оставленном им клочке их «я», кто-то, собрав воедино все имевшиеся у них задатки, впрямь решил соорудить огромную – на загляденье другим! – башню?

Как возникают психические заболевания?

Нам непонятно, откуда приходит эта беда. Почему «слепые снаряды судьбы» выбирают себе ту или иную жертву, у которой – в ближайшие годы, месяцы, часы – вдруг «взорвется» мозг? Искореженный, он будет порождать теперь галлюцинации и навязчивые, бредовые фантазии. Так испорченная, заезженная пластинка повторяет одну и ту же фразу.

Впрочем, подобные – позитивные – симптомы душевной болезни часто проявляются лишь в моменты обострений. В остальном поведение таких людей могло бы показаться нормальным, но негативные симптомы – утрата мотивации, оскудение чувств – также очерчивают четкую картину их состояния, и эта апатия, равнодушие, безволие становятся теперь их характерными чертами.

Отныне судьба этих несчастных будет явленным нам мрачным знамением. Страх станет отгонять нас прочь, а болезненное любопытство притягивать к ним. Приближаясь к больному, глядя ему в глаза, чувствуешь себя так, словно идешь по краю крыши высотного здания. Один неверный шаг, и тебя увлечет туда, в бездну, в которой растворится твое сознание.

Это пути, по которым распространяются инфекционные болезни, нам понятны сегодня вплоть до мельчайших, микроскопических причин. Пути душевных заболеваний неисповедимы, как и тысячи лет назад. Страх и трепет былых, непросвещенных времен, как никогда остро, чувствуется и теперь при одном только виде этих несчастных страдальцев, пораженных недугом.