1000 лет радостей и печалей

Вскоре после смерти деда японские войска стали грабить деревни в районе Цзиньхуа, и многие местные жители укрывались в холмах. Но один из них, сын помещика, безрассудно пальнул из ружья в сторону мародеров, японцы же в ответ сожгли всю деревню. Три дня и три ночи бабушка прорыдала, сидя посреди обломков своего дома, и вскоре тоже умерла.

Отец так и не выбрался домой для устройства похорон своих родителей. В написанном в Яньане стихотворении он объяснил почему:

Прошлой весной он написал мне пару писем
и умолял — в надежде, что я вернусь.
Хотел мне дать наказ о чем-то важном:
имуществе, земле.
Но я пошел наперекор его надеждам
и не приехал в отчий дом:
Боялся, что долг перед семьей
разрушит мою юную судьбу.
И вот отец
тихонечко лежит в земле.
На похоронах
я не держал ни траурной хоругви,
ни платьем из холстины не прикрывал свой траур.
Хрипя песню,
мечусь в огне и дыме освободительной войны…
Мать слала письма, велела возвращаться
и навести порядок в расстроенных делах.
Но я не захотел закапывать себя живьем,
безжалостно отринул ее просьбы.
Войне спасибо
за силы, поднявшие мне дух
Я удаляюсь от дома прочь…
С тех пор как я узнал,
что в мире есть и лучшая мечта,
Я понял, что верен должен быть не дому,
А священной вере,
принадлежащей всем[18]

.

Утром 25 сентября 1940 года Чжоу Эньлай, командующий отделением 8-й армии в Чунцине, которое служило административным звеном Коммунистической партии Китая, посетил школу Юйцай. В обращении к учителям и ученикам он изложил свое видение текущей политической обстановки, обнадежив их оптимистичным прогнозом относительно исхода войны с Японией. Чжоу тепло поприветствовал моего отца и отметил, что был бы рад его вступлению в ряды левых интеллектуалов, которых в Яньане, оплоте коммунистов, становилось все больше. «Если наши друзья вроде Ай Цина приедут в Яньань, они смогут писать, ни на что не отвлекаясь и не беспокоясь о бытовых нуждах». Такие уговоры не могли не подействовать на отца, который мечтал полностью посвятить себя литературе.

После выхода из тюрьмы в 1935 году он побывал в десятке провинций, проехал огромные расстояния и сменил более десятка работ. Он с нетерпением ждал, когда же закончатся скитания и нищета. Но, невзирая на все трудности, он опубликовал более двухсот стихотворений и эссе, а также три сборника поэзии, исполнив клятву писать с тем же несгибаемым упорством, с каким солдат идет в сражение.

После Инцидента в южной части провинции Аньхой, произошедшего в 1941 году, когда силы Гоминьдана разгромили Новую 4-ю армию, отношения между двумя партиями ухудшились. Если бы пришлось выбирать между Гоминьданом под руководством Чан Кайши и Коммунистической партией, многие прогрессивные интеллектуалы предпочли бы второе. В таком выборе присутствовал элемент слепой надежды, но такие заманчивые идеи, как прогресс и освобождение, были мощными противоядиями от отчаяния. Мао Цзэдун призвал Коммунистическую партию привлекать в свои ряды как можно больше интеллектуалов. «Политика завоевания поддержки со стороны интеллигенции является важнейшим условием победы революции, — утверждал он и добавлял: — Перо должно объединиться со штыком». За этими жизнеутверждающими декларациями таилась более сложная действительность: в молодости Мао безуспешно пытался получить работу в библиотеке Пекинского университета, что, вероятно, сформировало его предубеждение против научных работников, которое можно видеть в его более поздних словах и действиях.

Люди все больше сомневались в законности режима Гоминьдана, а образ Коммунистической партии менялся от зачинщика беспорядков до поборника национальных интересов. Яньань превозносили как рай, где царят равенство, свобода и демократия, как модель демократического Китая. Бытовые нужды обеспечивались системой военных поставок, основанной на принципе эгалитаризма, и коммунисты, отвергавшие этические нормы конфуцианства и традиционные ценности элит, отстаивали гендерное равенство и массовую культуру.