1000 лет радостей и печалей

И все же осадок после истории с «Заметками» Чжоу Яна у отца остался, а иллюзий по поводу Яньаня поубавилось. До этого он не вполне понимал, как функционирует КПК. Дух «4 мая» предполагал демократию, свободу, независимость и равенство, но эти ценности рано или поздно должны были вступить в противоречие с идейным единством, централизованным руководством и коллективизмом, которых требовала Коммунистическая партия.

В декабре 1941 года Ай Цин выразил свои сомнения в стихотворении, которое озаглавил просто — «Эпоха».

Я стою под низким карнизом,
Рассеянно посматривая на далекую линию взгорья,
На бескрайний простор небес.
Сердце уже давно в предчувствии чуда.
Я вижу вспышку, сияние —
Моя душа вздрагивает, словно ее коснулся луч солнца.
От небесной черты докатывается глухой рокот,
Возникает бешеный свист, будто налетел шквал с ливнем, —
И вот это здесь, со мной…
Мой дух устремляется навстречу, я кричу, ликуя!
Когда с заснеженных гор, придавленных темными тучами,
Достигает меня скрип громадных колес, что катят по
                    выбоинам дороги,
Сердце мое устремляется навстречу и колотится
                    в волнении,
Словно я жених и тороплюсь на собственную свадьбу.
А ведь мне ведомо, что не праздничная сумасшедшая
                    радость ждет меня,
Не цирковое веселье, —
Тысячи скотобоен не дадут представления
                    о жестокостях, которые поджидают меня.
И все-таки я стремлюсь туда, навстречу,
С энтузиазмом, что накопил за всю свою жизнь.

«Эпоха» — одна из самых пронзительных работ его яньаньского периода. Это стихотворение говорит о новой эпохе, обещанной находящимся в процессе становления коммунистическим государством, но его омрачает зловещий подтекст:

Никто не страдает острее, чем я.
Я предан эпохе, я слит с эпохой, но я молчу
Уныло, как преступник в узилище.
Это его молчание, когда под конвоем идет он к месту казни.

Он уже чувствовал, что верность своей эпохе — служение зарождающейся новой власти — будет иметь судьбоносные последствия, но выбора, кажется, не оставалось.

Я люблю ее, победившую все, что я любил прежде.
Я жизнь отдам — только б она пришла,
Отдам все — тело и душу.
Я прах перед ней,
Я бросаюсь перед ней наземь —
Пусть она, как лошадь копытами, топчет мою грудь[19]

.

Стихотворение передает зловещее предчувствие серьезных перемен и личной катастрофы, которые принесет отцу китайская революция 1940-х годов. Но он не мог предвидеть, как скоро члены яньаньского культурного сообщества окажутся в западне опасных политических событий.

Левые интеллектуалы, разочаровавшись в правительстве националистов, устремились в Яньань, но, оказавшись там, поняли, что Коммунистическая партия не чужда коррупции и произвола, так начало зреть недовольство. В марте 1942 года Дин Лин, самая известная писательница Яньаня, опубликовала эссе под заголовком «О 8 Марта», которым хотела привлечь внимание к неравенству и негласному угнетению женщин в этом считавшемся прогрессивным сообществе.

Ай Цина и раньше беспокоила критика, которой подвергали авторов. Когда Дин Лин предложила ему поделиться мыслями, он охотно ответил, написав энергичное эссе «Понимать писателя, уважать писателя», в котором решительно защищал право автора на самовыражение в любой форме, язвительно отмечая: «Писатель не жаворонок и не певичка, развлекающая своим пением». Для отца свобода самовыражения была обязательным условием любой существенной литературной работы. «Помимо свободы писать, — продолжал он, — авторам больше не требуется никаких привилегий. Демократия может гарантировать независимый дух их художественного творчества».