1000 не одна боль

— Не могу остановиться, не могуууу…

Хрипло рычит мне в шею, кусая ее, осыпая дикими поцелуями мое лицо, боль затопила меня всю кажется я стала болью сплошным синяком или ссадиной. Все тело свело от напряжения. Вздрагивая и всхлипывая, я смотрела в потолок, где-то там он двигался надо мной все быстрее и быстрее, пока не сдавил мое тело руками и не закричал, пронзив еще глубже, так что я заплакала еще сильнее, а внутри где все ныло как развороченная рана, разливалось что-то горячее и жгло еще сильнее.

— Альшитаааа, — целует мое лицо, там, где слезы оставили следы на щеках, а я мечтаю о смерти. Мне уже хочется, чтоб меня казнили побыстрей. Нет, я не хочу жить потому что он будет делать это со мной снова. А я больше не выдержу.

Слезы не текли и не высыхали. Я почувствовала, как он встал с меня, а ощущение его члена внутри все равно осталось. Мне казалось, что меня и правда разорвало на куски. Я почувствовала, что он лег рядом со мной. Какое-то время молчал. Потом повернулся ко мне и когда дотронулся меня всю подкинуло от ужаса. Но он насильно привлек меня к себе.

— Не самый лучший первый раз, Альшита. Потом будет лучше.

От этих слов я снова застыла. Нет. О Боже, нет! Я не хочу потом. Я ничего больше не хочу!

Я так и не смогла повернуться или разогнуться. У меня не двигались руки и ноги и все еще дико болел низ живота. Бедуин встал с постели и вышел, вернулся через несколько минут, но я отвернула голову чтоб не видеть его и не слышать.

— Я принес воду. Помойся. Ты в крови.

Мне было все равно. Я не хотела ни мыться, ни двигаться. Я хотела умереть.

— Слышишь меня?

Склонился ко мне, поворачивая за скулы к себе.

— Вымойся.

А у меня слезы п щекам снова побежали. Как все просто. Вымойся. А душу мне кто вымоет? А раны там внутри кто залечит?

— Настолько больно?

Казалось он недоумевает, а мне голос его слышать даже не хочется.

— Утром привезу к тебе Джабиру.

Я даже не пошевелилась, почувствовала только как он сам вытирает мои ноги, глаза закрыла и лицо ладонями. Мне было все равно. Пусть делает что хочет. Больнее уже, наверное, быть не может. Как и унизительней.

Я погрузилась в болезненный сон, скорее похожий на беспамятство, отодвинувшись от него как можно дальше, чтоб даже дыхание не чувствовать. Проснулась от того что снаружи доносились крики и голоса.

— Каз-нить! Каз-нить! Каз-нить! Шармуту Асада каз-нить!

Слышались удары о стены хижины. Аднан резко поднялся и сел, посмотрел на меня и встал с матраса, накинул джалабею. Я услышала, как он вышел из хижины и почувствовала облегчение. Пусть не возвращается. Никогда. Чудовище. Нет в нем ничего человеческого зверь он и люди его звери. Никогда мне не стать частью этого мира, да и не примут они меня никогда.

— Все разошлись! Казни не будет.

Послышался громовой голос и шум на несколько мгновений стих.

— Как не будет?

— Она Асадовская подстилка! Что значит не будет? А как же месть?! Как наши люди, Аднан?

— Я сказал казни не будет!

Как это не будет? Будет! Я хочу казнь! Пусть казнят! Так правильно!

Я поднялась с пола, пошатываясь и не чувствуя ног, голова ужасно кружилась и ощущение что во мне все еще что-то есть, осталось. Словно ноги до конца вместе свести не могу. Пошла к выходу из хижины, толкнула дверь и вышла наружу.

Дом окружили люди с камнями в руках, впереди всех стояла та самая женщина во всем черном, родственница Амины. Она держала факел в одной руке и камень в другой.

— Вышла шармута! Вот она! Убейте ее! Ведьму проклятую! Из-за нее наши сыновья и мужья с отцами погибли!

Аднан резко повернулся ко мне и успел подхватить на руки, прежде чем я упала. Теперь я его голос слышала сквозь плотную вату.

— Никакой казни и расправы! Люди Асада солгали! Всем разойтись!

— Она заморочила тебе голову!

— Да! Ведьма заморочила голову! Белобрысая дрянь!

— Это ты мне сказала? Не боишься без языка остаться? Казню лично каждого, кто к ней приблизится! Ясно? Не просмотрю женщина или ребёнок! Каждого! Разошлись!

Почувствовала, что меня куда-то несут, потом положили обратно на матрас, прикрыли чем-то теплым.

— Упрямая девочка-зима. Умирать еще рано. Знать бы только какого черта… все это.

Ненавистный голос продолжал раздаваться рядом, а мне хотелось, чтобы он исчез, испарился и проснуться в маминых объятиях.

— Рифат, вытащи из ямы людей Асада. Проведем еще один допрос.

— Они мертвы, Аднан. Все!

ГЛАВА 2

Икрам дал ей какое-то зелье, и она уснула. А он нет. Он места себе не находил. Ему нужно было знать и понимать. Неизвестность с ума сводила. Убедиться, что чиста, что не имела ничего общего с Асадом. Девственность лишь утихомирила адскую ревность… но она никак не гарантировала того, что ее не подослали вывернуть ему мозги наизнанку, что не в этом ее истинная миссия.