1001 вопрос о прошлом, настоящем и будущем России

Никто не захотел беседовать с людьми. Люди были в бешенстве. Их просто не уважают! Губернатор считает, что ими можно командовать. Многие граждане впервые поняли, что даже депутатов местных они отозвать не могут. Социальное недовольство стало быстро перерастать в политическое, тем более что среди оппозиционеров и критиков Бооса (поначалу конструктивных) оказался яркий и талантливый депутат областной думы Соломон Гинзбург. Выходец из СПС, некогда работавший и вице-губернатором, он не зависит от «Единой России». Губернатор слышать его не хочет, аналитический материал его агентства не используется (а хорошие наработки и идеи есть, не случайно и недавнее приглашение для участия в дискуссии от ИНСОРа). Гинзбург и выступил креатором политической составляющей митинга, прошедшего в Калининграде 30 января 2010 г. Ключевые моменты: принятие закона об отзыве местных депутатов, создание дискуссионных площадок, чтобы власть слышала народ, создание живого многопартийного парламента.

Люди были возмущены настолько, что в мороз вышли на митинг. Данные о численности расходятся: от шести до 12 тысяч жителей.

Губернатор их проигнорировал – промолчал. Зато выскочили на трибуну Немцов и Яшин. Прокричали свое привычное про Путина и Москву. Это сильно не понравилось местным организаторам – как мне сказали и лидер «Справедливости» Дорошок, и депутат Гинзбург, было неприятно, мол, «приехали покрасоваться гастролеры на наших проблемах». Уехали, а толку ноль.

В среде лидеров оппозиции есть четкое понимание необходимости диалога с центральной властью. Они хотят улучшить жизнь в регионе и формулируют задачу так: «Хотим, чтобы нас услышали». Очевидно, что время является важным фактором. Диалог сразу после митинга и выработка совместного решения сделали бы последующие митинги лишними, но власть не слышит людей и не понимает. При этом и оппозиционеры вели борьбу за то, что и так у них было. Например, Дорошок требовал многопартийного местного парламента, не зная, что эти же требования уже сформулированы президентом Медведевым. Однако разъяснений реальной позиции центра в Калининграде не было.

* * *

Подготовка к новому митингу вызывала у самих организаторов много тревог. Самой серьезной представлялась проблема безопасности: если соберется тысяч 20 или 50, то кто гарантирует порядок? Предыдущий митинг охраняли ребята из «Справедливости» и казаки, но их сил не хватило бы. Да и тогда кто-то пытался перекрыть дороги, а у ряда отморозков было желание забросать трибуну бутылками с зажигательной смесью, если там появятся представители «Единой России».

Я спросил устроителей: а что будет, если в толпе взорвется пара взрывпакетов? Страшная давка, трупы, повторение Ходынки и Кровавого воскресенья. Кровавый исход массового мероприятия мог быть очень выгоден и сепаратистски настроенным кругам, и бандитам, мечтающим о возвращении таможенных дыр и привычного дележа рынка. Недобитых боевиков я бы тоже не стал сбрасывать со счетов. Особо и взрывчатки не надо – пара хлопушек да пакеты с мукой способны посеять достаточно паники, чтобы люди передавили друг друга. Трагедия нанесла бы страшный удар по идее оппозиции в Калининграде, но оказалась бы выгодна непримиримым всех мастей. Понятно, что такой исход событий никому из устроителей не был нужен. Но и дать гарантии от провокаций они не могли.

Во многом организаторы превратились в заложников ситуации. Идея проведения митинга стала самодовлеющей, но непонятно было, для чего его проводить, какой результат ожидается. Вырабатывали требования, проводили объединительный процесс со всеми политическими союзниками. Привлечение нацболов, на мой взгляд, было ошибкой – сразу бросается тень на чистоту помыслов организаторов.

Я спросил: кто решает, кому выступать, а кому нет. Дорошок ответил, что оргкомитет. Меня все время не покидало чувство, что за всем этим есть и иной пласт интересов, имеющий отношение к совсем другим персонажам. За справедливым недовольством людей скрывался и конкретный план по борьбе с губернатором в интересах конкретных бизнес-структур, часть из которых криминализирована.

Местные журналисты говорили о множестве кровавых призывов в блогосфере, не скрывая, что их это сильно пугает. Идея о Балтийской республике, об отделении губернии от России все еще казалась маргинальной, но была уже на слуху.

Власть упорно не хотела слышать. Даже встреча с Боосом прошла безуспешно. Таким образом, организаторов явно подталкивали к митингу.

В самой идее проведения митинга нет ничего страшного. Можно собрать и 100, и 200 тысяч человек. Власть от этого в отставку не уходит. Всю Европу накрывали многотысячные демонстрации, которые и разгоняли так жестко, что России и не снилось. И это к политическим катаклизмам не привело. Не митинга следует опасаться – это нормальный язык демократии. Опасно не увидеть и не услышать людей и их требования.

* * *