101 разговор с Игорем Паниным

– Вот об этом яибеспокоюсь. Насчёт себя-то я как раз спокоен. Уменя имеется другой источник доходов – я дипломат и получаю посольскую зарплату. Этого мне хватает. Хотя как писатель я, конечно, зарабатывал больше. Но вот сейчас в Союзе писателей Казахстана около 700 человек. Они что-то там, бедные, пишут, пытаются найти деньги, чтобы издаться, а потом, отпечатав тысячу экземпляров, вручную носят по всей стране свои книги, пытаясь их продать, пристроить в какие-то магазинчики… Это что такое? Тут, я считаю, государство совершает большую ошибку, не обращая внимания на мытарства этих людей. Это не только у нас, в Казахстане, такое происходит, но ведь и у вас, в России, и в других республиках бывшего Союза. Поэтому и дискуссии напрашиваются о необходимости создания новой системы распространения и книгопечатания. Тогда и настоящая литература начнёт возрождаться и занимать утраченные позиции.

– Но ведь и сейчас писатели состоят в государственных структурах, поднимают вопросы о бедственном положении пишущей братии, а главы государств, которые могли бы к ним прислушаться и изменить ситуацию, не торопятся это сделать. Почему?

– Нужно не просто говорить о наболевшем, а предлагать правителям систему, проект. Они привыкли к проектам, где всё расписано, где цифры и графики. И вот когда мы придумаем такой проект – каким образом можно поднять из руин нашу литературу, – можно будет надеяться на то, что наши беды закончатся. Ведь что такое книга? Это фундамент культуры. Поднимется книга – поднимется и кино, и театр, и общественное сознание. Но это всё нужно обосновать и правильно расписать в документах. И вот эти наши встречи должны способствовать выработке такого «спасительного» проекта. Главное – не уходить в пустопорожние разговоры, а придавать практическое направление, практический характер всем нашим заседаниям. И тогда нам будет что предложить руководителям наших государств.

– Вы, как видно, сильно ностальгируете по советскому времени…

– А как же? Конечно! Недавно я прочёл очень хорошую шутку, которая характеризует, может быть, моё поколение: в пионерском возрасте мы мечтали о светлом будущем, а в старости ностальгируем по пионерии. В те времена писательская профессия была, наверное, одной из самых уважаемых. И люди стремились быть учёными, писателями, хорошими специалистами… И это правильное, между прочим, направление. Только такое направление способствует дальнейшему развитию человечества. А сейчас все хотят быть посредниками, что-то покупать, перепродавать, идти в банки, на биржи. Это не те цели. Человек должен быть мечтателем, чтобы в реальности что-то создавать. Вот за это мы и боремся.

«Литературная газета», 21 января 2015 г., № 1–2

Один из лучших «деревенщиков»

Из интервью с критиком и литературоведом Андреем Турковым о Борисе Можаеве.

– Вы много раз говорили, что Можаев – это явление в русской литературе. А в чём это выражалось?

– Это был действительно крупный писатель. Великолепный знаток не только деревни и сельского хозяйства, но и русского национального характера. В нём всё это совмещалось. Его очерки, повести и романы именно потому с таким трудом и проходили в печать, что в них была история нашей многострадальной страны. История одного из самых драматичных её периодов. Он делал великое дело, это можно даже назвать писательским подвигом. Через всю свою жизнь он пронёс тему о том, что земле нужен Хозяин. И это было довольно трудной и небезопасной миссией, потому что официальная пропаганда приучала к тому, что земле хозяин не нужен и чем скорее частнособственническая психология исчезнет, тем лучше. Подобная идеология пагубно сказалась на укладе жизни нашего крестьянства, и Борис Андреевич воевал с этим непрерывно. Я уж не говорю о том, что он был замечательным другом, человеком, на которого всегда можно опереться. Мало кто знает, но он очень много сделал в своё время для А. И. Солженицына. К примеру, Солженицына занимала история Антоновского восстания на Тамбовщине, и Можаев организовывал для него поездки, хлопотал, договаривался с архивами.

– Когда разговор заходит о крупных прозаиках-«деревенщиках», то обычно называют Распутина, Белова, Астафьева, Солоухина. А Можаев как-то выпадает из этого ряда. Почему?