101 разговор с Игорем Паниным

– Вы часто бываете в Европе, в той же Франции. Каково отношение французов к нам? Воспринимают ли они нас как европейцев? Или мы для них – тёмная азиатская страна, от которой не приходится ждать чего-то хорошего?

– Я месяцами живу в Нормандии, думаю, немножко вправе судить. Но есть ведь разные французы. «Дикие азиаты» мы – для леваков, вот уж кто нас действительно не любит и боится. Мои же друзья – то, что называется francais de souche, коренные французы, католики-традиционалисты, правые. В первый раз на католической книжной ярмарке Renaissance catholique в конце 2009 года я была просто потрясена, сколько доброго услышала от читателей о своей стране. Некоторые пытались со мною разговаривать по-русски. Очень многие говорили: «Россия – жива, она ещё спасёт всех».

– Вот писатель-эмигрант Анатолий Гладилин, живущий в Париже, несколько лет назад сказал в интервью «Известиям»: «У меня ощущение, что людей, по вине которых Европа наводнена иммигрантами, когда-нибудь будут судить так же, как судили фашистов на Нюрнбергском процессе…» А что об этом думают сами европейцы?

– Год назад я принимала участие в международном совещании «Против исламизации наших стран», собранном в Париже, в зале Шарантон. Это было огромным событием в политической жизни старой Европы. У нас, к сожалению, его почти не заметили. Намеренно либо случайно, не знаю. Но у меня, единственной русской участницы этого события, никто в России по возвращении даже интервью не взял. А ведь это после Шарантона наметились новые властные тенденции отношения к проблеме. Европа начинает мучительно осмыслять свои ошибки, допущенные, как оно, впрочем, всегда бывает, из самых лучших побуждений. Мы же, напротив, мечемся сейчас из крайности в крайность, лишь бы не глядеть правде в глаза. То ожесточённо цепляемся за «секонд-хенд» западноевропейской либеральной идеологии, то бездумно твердим об «особом пути» России. В определённом смысле, конечно, путь у России действительно особый. Но это не значит, что она может оказаться в стороне от процессов, затрагивающих весь христианский континент. Россия не может, не должна и не будет жить вне остальной Европы.

– Вы пишете острые политико-социальные колонки для журнала «Эксперт», в разное время сотрудничали с национал-патриотами, а заняться политикой всерьёз нет желания?

– Нашей литературе вообще всегда была присуща несколько чрезмерная «гражданственность». Так уж повелось, что поделаешь. Как писатель, чьё мнение о злобе дня востребовано, я не могу вдруг взять и подняться в башню слоновой кости. Но – становиться политиком? Помилуйте! Я решительно беспартийна – всю жизнь.

– Вы – убеждённая христианка. А чего, по-вашему, не хватает христианству сегодня? Посмотрите, всюду строятся храмы, а количество верующих не только не увеличивается, но и уменьшается.

– Тут есть с чём поспорить. Как раз в моей колонке на «Эксперт-online» я недавно писала о том, сколь внушительно наша жизнь опровергла кое-какие сложившиеся стереотипы. Миллионы людей, в холод, с детьми – все пришли на поклон Поясу Пресвятой Богородицы. Стояли долгие часы. Очень неожиданная, очень внушительная демонстрация народного выбора. Некоторых либералов это настолько задело, что заговорили со злости о «примитивном магизме», о том, что «раньше за колбасой стояли, а теперь – за Богом, совкам-де лишь бы очередь была». Я понимаю, либералам обидно. Ведь вроде бы уже решили и договорились, что «огромные толпы верующих» – это не православные. «Пассионарной» сегодня назначена совсем иная религия. И вдруг такой афронт. Не станем обольщаться, традиции православной жизни вправду разрушены – ведь семь десятков лет именно их выкорчёвывали с особой злобой. Но душа-то народная осталась христианкой. Хочется или нет – а теперь придётся это признать.

– Вы не считаете, что христианская цивилизация обречена?

– Не в большей мере, чем Россия. Сколько нас уже хоронили как страну?