101 разговор с Игорем Паниным

– Ситуация тех времен была искусственно перегрета. В основном за счет публикаций ранее запрещенных в стране литературных текстов, а также прорывов разнообразных табу (последнее толстых журналов касалось в меньшей степени). Разумеется, она не могла сохраняться сколько-нибудь долго. И оказала эта ситуация крайне негативное влияние на отношение к современной литературе вообще. Ощущение новизны и шока от неожиданной дозволенности всяких «откровенностей» ушло почти мгновенно, а между тем сегодня уже имеется целый пласт молодых читателей, которые тексты без мата вообще за литературу не считают. После того как читателю на протяжении нескольких лет ежемесячно предлагали концентрированное лучшее (да к тому же и окруженное аурой запретности) из всего литературного массива практически за целый век – разумеется, взгляд на текущую, нынешнюю литературу все давал в сером цвете, появилось отчетливое ощущение несоизмеримости масштабов. Но прежде всего несоизмерима была именно оптика. Ну а «самая читающая» нация за последние 20 лет быть таковой, безусловно, перестала. Однако декларируемые тиражи не вполне отражают читательский интерес, тут много привходящих моментов. Вот лично я аудиторию «Нового мира» оцениваю на сегодняшний день в 20–25 тысяч. Что, к сожалению, не означает, что каждый из этого числа читателей журнал конкретно приобретает или выписывает.

– Правомерно ли утверждать, что толстые журналы (как принято считать, своеобразная визитка отечественной литературы) медленно, но верно сходят на нет как культурное явление?

– Во-первых, в современном мире толстые литературные журналы, конечно, роль визитки не выполняют, они просто участники литературного и издательского процесса наравне со многими другими. Во-вторых, что подразумевается под «сходят на нет»? Если речь о том, могут ли толстые журналы просто прекратить свое существование, то отвечаю: да, могут. Нам приходится существовать в коммерческом мире, занимаясь совершенно некоммерческим родом деятельности. Не мы одни в таком положении, те же проблемы испытывают и многие издательства. Однако продукт издательства – книга – более внятен для книжного рынка, чем журнал. Толстый литературный журнал сегодня – вещь неформатная. Их основной способ распространения – подписка – морально устарел. Есть проблемы с будущей целевой аудиторией: те, кому сегодня 25, само понятие «журнал» связывают только с книжкой с картинками; когда им станет 40, картинки уже будут не так нужны, однако «толстяки» все равно окажутся вне их поля зрения… Ну и так далее, проблем множество, видимых путей их решения куда меньше.

– Под визиткой я подразумевал сам феномен толстых журналов – чисто русское явление, аналогов которому в мире нет. И ту роль, которую они прежде играли, формируя, допустим, вкусы целых поколений читателей.

– Если говорить о том, что толстые журналы уже никогда не будут иметь массового читателя, то это, к сожалению, так. Но массового читателя теперь не имеет и не будет иметь (за какими-то единичными исключениями, вроде Улицкой, Пелевина, Гришковца, некоторых фантастов) и вообще литература, требующая от читателя концентрации внимания на каких-либо качествах, помимо фабульных достоинств, манифестации сексуально-политической ориентации или пресловутой «гламурности». А именно такую – серьезную – продукцию толстые литжурналы (во всяком случае, подобные «Новому миру» и «Знамени») и предлагают. Мы не ориентируемся только на авторов, уже добившихся достаточно широкой медийной популярности (тут мог бы последовать список из десятка человек, если говорить о приемлемом литературном уровне). Но в отвлечение от этого медийного момента мы, безусловно, публикуем авторов первого ряда сегодняшней русской литературы. Что, конечно, не означает – всех таких авторов. Помимо прочего, толстые журналы все же обеспечивают саму возможность бытования и выхода к читателю огромного числа текстов, которым просто в силу их формата некуда больше деться.

– Формат имеет значение?

– Сейчас – особенно. Возьмем те же рассказы. Много ли выходит сборников рассказов? Раньше – да, выходили, а теперь? А ведь тексты эти, случается, и довольно часто, – из лучшего, что вообще создается в нынешней литературе. Я знаю рассказы, которые романов-то будут повесомее. И большинство их в книгах не выходило никогда. Ну а о стихах, пожалуй, и начинать не будем…