1066. Новая история нормандского завоевания

В конце 1067 года, 6 декабря, король Вильгельм возвратился в Англию. Он отплыл из устья реки Дьеп близ Арка морозной ночью, в пред-полуночную вахту, воспользовавшись южным ветром. Плавание было нелегким, но на следующее утро король благополучно сошел на берег в Уинчелси. Теперь главной его задачей было разрешить ситуацию, возникшую из-за деспотичного правления его регентов, Вильгельма Фиц-Осберна и епископа Одо из Байё. Ордерик Виталий и Вильгельм Жюмьежский указывают, что до короля дошли «недобрые вести», подразумевавшие, что «нормандцев ждет погибель от рук злонамеренных англичан», которых поддержат датчане и прочие варварские народы. Ходили слухи, что англичане собираются внезапно напасть на завоевателей следующей весной во время Великого поста, когда нормандцы будут замаливать грехи в церкви. По-видимому, группа наиболее влиятельных жителей Эксетера самовольно приняла решение бросить вызов нормандскому королю.

Эксетерцы не были единодушны в своем отношении к нормандскому правлению. Горожане разделились на две группы, одна из которых была готова примириться с королем, а другая, вдохновляемая, вероятно, родичами и сторонниками Поты, вдовы эрла Годвине, призывала к мятежу, возможно считая, что отступать уже слишком поздно. В декабре 1067 года группа мятежников бросила вызов королю, заперла ворота города и приготовилась дать отпор. Горожане категорически отказались приносить клятву верности королю Вильгельму (хотя другие города, восточнее Эксетера, подчинились) и пообещали лишь платить ту же самую подать, которую они платили раньше королю Эдуарду, стремясь таким образом сохранить свои исконные права. Их возмущение вполне могло быть вызвано размером гельда, который потребовал король в начале 1067 года. «Книга Страшного суда» сообщает, что при короле Эдуарде одной из привилегий Эксетера было освобождение от уплаты гельда, «кроме как в годы, когда его платили Лондон, Йорк и Винчестер, а равен он был полумарке серебром тэнам за службу».[198]

Король подошел к Эксетеру в начале 1068 года, отпраздновав Рождество в Лондоне, где он был «милостив к английским епископам и магнатам… стараясь всех умиротворить». Вильгельм с готовностью удовлетворял просьбы, с которыми обращались к нему придворные; по едкому замечанию Ордерика, подобные милости «часто возвращали к престолу тех, чья верность не была тверда». Что касается эксетерцев, то они сказали вот что: «Мы не желаем ни приносить присяги, ни впускать [короля] в наш город, но мы заплатим ему столько, сколько велит платить старый обычай».[199] Разгневанный король Вильгельм ответил, что не привык общаться со своими подданными на подобных условиях, и начал готовиться к нападению.

Однако это была лишь одна из забот короля. Во время его пребывания в Нормандии был издан статут о покаянии — на пасхальном собрании королевского совета была наложена епитимья на нормандцев, лишавших жизни или покалечивших людей во время вторжения. Все, кто знал, что они убили кого-то в сражении при Гастингсе, должны были исполнить годичную епитимью за каждого убитого. Если воин не помнил, скольких он убил, он должен был посвящать покаянию один день в неделю до конца жизни либо же искупить свой грех, построив церковь. Вероятно, этим объясняется тот факт, что множество «домовых» церквей было построено именно в годы правления Вильгельма. В статуте о покаянии завоевательная кампания разделялась на три этапа. Первый охватывал период от высадки до окончания битвы при Гастингсе, второй включал промежуток времени до коронации, а третий относился ко всему периоду с того момента, как Вильгельм стал королем.

Первые два этапа определялись как период открытой войны, и епитимьи за кровопролитие в это время были менее строгими, поскольку убийство или нанесение раны противнику в ходе военных действий считались менее тяжким грехом. Третий этап, последовавший за коронацией, уже считался мирным, и виновных наказывали строже, если только — и это показательно — их жертвы не оказывали сопротивления власти короля.[200] В этом случае они считались бунтовщиками против законной королевской власти, так же как те, кто сражался против Вильгельма при Гастингсе, рассматривались как противники законного наследника короля Эдуарда! Вильгельм из Пуатье прямо говорит, что Вильгельм «усмирял тех, кто восставал против него, ибо те, кто бунтует против своего короля, заслуживают смерти». Вильгельм хотел наглядно показать, что лояльными подданными в его глазах являются только те, кто принял его власть и выкупил обратно свои владения; те же, кто противился, становились мятежниками, лишались всего своего имущества и возможности оставить наследство своим детям.[201] Поразительно, каких высот достиг Вильгельм в казуистике. Смысл его послания ясен: или смирись, или лишишься всего. Неудивительно, что часть эксетерцев хотела подчиниться.